Как я с дядей Мишей рассвет встречал…
Весь наш коридор коммуналки знал, что дядя Миша ежедневно ходит рассвет встречать. Причём ходил он на свои свидания с солнцем круглый год. Мне удавалось застать его идущим смотреть рассвет только зимой. В зимнюю, утреннюю темноту не хотелось идти в детский сад, но дядя Миша подбадривал меня, дескать, потерпи немного, ведь скоро рассвет! Он всегда звал меня с собой, убеждая мою маму или апамку[1], что детский сад никуда не денется. Дядя Миша говорил, что мы не должны ждать лета, так как в это время года придётся вставать очень рано, а зимой можно и на рассвет посмотреть, и на работу с детским садом успеть. Это было первым моим интересом к рассвету, как к некоей большой ценности. Но понимать мало, важно чувствовать! И поэтому я мечтал, что всё-таки в какой-нибудь из дней пойду с дядей Мишей. К тому же утреннее солнышко я уже любил, но любви к тому, как оно является к людям из тьмы, у меня тогда ещё не было.
Дядя Миша выходил один из парадки и шёл в направлении Спасской башни Казанского Кремля, чтобы подняться к её основанию. Иногда я заставал его в коридоре после возвращения со свидания с солнышком. Он спокойно и с неким наслаждением рассказывал, как сегодня встретил рассвет, как первым явился на это «любовное» свидание и с трепетом ждал появления своей «избранницы», и в какое-то мгновение она появилась! Рассказывал он это уходящим на работу соседям, но чаще тёте Вере, которая жарила что-то для завтрака. Договорить ему всегда мешала его жена тётя Роза. Она громко и ревниво ворчала о чём-то на иврите. И наш утренний романтик дядя Миша уходил под конвоем к себе домой. Он не рассказывал о рассвете только дяде Ване, который страдальчески дрожал от утреннего похмелья, переночевав у своих дверей.
Потом я выходил с мамой на остановку 1-го троллейбуса и заглядывал в окно дяди Миши. Видел, как он грустно сидит в своей каморке, выслушивая ругань тёти Розы. Он обнаруживал меня в окне и подмигивал мне с намёком на то, что на рассвет всё-таки нужно ходить! За этой немой сценой двух пенсионеров долго наблюдать не приходилось, так как троллейбус приезжал быстро.
Только в зимние бураны дядя Миша не ходил смотреть на рассвет. «Закрыли в темнице мою невесту, но свет идёт от неё и излучается, и день начинается…» – выговаривал он тёте Вере.
Когда в моём детском саду был объявлен карантин, то я понял, что мне наконец-то удастся увидеть рассвет с дядей Мишей. Тем более бураны закончились и наступили солнечные безветренные деньки. Уже вечером я предупредил дядю Мишу о том, что обязательно пойду с ним. Он сильно и искренне этому обрадовался! А я обрадовался тому, что он за меня обрадовался! Так радоваться за меня могли только мама и папа… а теперь и дядя Миша…
Предвкушение встречи с рассветом прибавило моему сну приятной тревоги. Поэтому я встал без мучений от желания поспать. Дядя Миша уже стоял в коридоре. Увидев меня, он сказал, что солнце уже взошло, а я всё сплю! Я огорчился. Оказывается, это была шутка!
По дороге дядя Миша говорил мне о том, что важно приходить первыми на место свидания с солнцем, что пусть солнце опаздывает, но не мы. Ведь если мы опоздаем, то не увидим важного момента рассвета – появления первых его лучей.
Мы не опоздали. Даже ещё сумерек не было. Был некий остаток уходящей ночи. Дядя Миша первым заметил своим зорким глазом, что ночь чуточку просветлилась. Я за ним! День ещё не пришёл из-за горизонта, но что-то от него пришло. Ещё нет того, что должно прийти, но весточка от него уже пришла. В эти секунды я гордился, что никто этим утром в Казани ещё не заглядывал за горизонт, а мы с дядей Мишей заглянули. Мы первыми почувствовали то, что должно прийти. Мы опередили всех! Мы уже знаем и чувствуем то, что ещё не явлено! Эта пограничная зона Казани, в которой мы оказались, была незабываема! Ощущение её я всю жизнь носил в себе! Эта прекрасная предутренняя сумеречная Казань, рвущаяся в день. Контуры и цвета окраин Казани медленно и постепенно открывались. Я заметил, как забелела Казанка. Просыпались улицы Большая Красная и Карла Маркса. Кто-то вырисовывал контуры рождающейся Казани. Кто это? Уж не тот ли гость, которого мы ждём с дядей Мишей?
Светлеющий воздух всё больше и больше приобретал некую сжатую упругость, и я предчувствовал, что эта пружина сумеречной Казани вот-вот выстрелит Первым Лучом Солнца! Энергия этого света всё больше и больше накапливалась, чтобы наконец-то вырваться к нам! Я тоже, как этот сумеречный, светлеющий воздух, стоял в некоем приятном напряжении. Ну! Когда же произойдёт первый выстрел луча и пронзит мой город своей огненной стрелой?! Я посматривал на дядю Мишу, а он мне в ответ говорил: «Не отвлекайся!»
Напряжение нарастало. И в тот момент, когда оно достигло своего максимума, наконец-то вырвался первый тонкий луч света!!! Резко вырвался! Дядя Миша громко выдохнул. На его глазах я увидел слёзы радости. Мне впервые хотелось кричать от счастья! И я крикнул! Дядя Миша тоже крикнул! «Ура!» – кричали мы, находясь у подножия Спасской башни.
Потом была лавина лучей, но первый луч был светлее их вместе взятых…
