Серая молния с шумом и скрежетом пронеслась мимо Петра, стоило ему открыть дверь в подвал и шагнуть вовнутрь. Чёртов кот напугал парня до резкой боли в висках, сердечных коликов и испарины на лбу.
–Тьфу ты, сука! – в сердцах воскликнул он. – Чтоб ты сдох, скотина!
Постояв пару минут, опершись о прохладную стену коридора и прижав ладони к вискам в ожидании, когда успокоится головная боль и бешеное сердцебиение.
Решительно выдохнув, Пётр наощупь отыскал выключатель. Вспыхнувшая лампочка осветила проход. Парень уверенно двинулся вперед по изгибам подвального прохода, по пути включая свет очередных лампочек.
Дойдя до своего сарая, он привычным движением отпёр врезной замок, вошел в помещение и, нащупав выключатель, зажег свет. Осмотревшись, Пётр направился к дальнему правому углу клети, к нише, загороженной деревянным стеллажом. Когда-то на его полках хранились всевозможные соления и варение. Освободив проход, парень отыскал на правой стене грота третий блок от верхнего края и уверенно дважды нажал на него. Фронтальная стена бесшумно отъехала в сторону. Спустившись вниз по открывшемся ступенькам, парень оказался на нижнем уровне дома, некогда бывший нижним этажом какого-то древнего строения, на месте которого был построен нынешний дом. Прошел по стрелкам, вырезанным на полу, к месту расположения ворот портала, находящихся в довольно большом помещении, больше похожем на колонный зал.
Поставив стул в центр помещения, парень сел, прикурил сигарету и глубоко затянулся. Он курил сигарету долго, словно пытаясь отсрочить решающий акт.
В общем-то, это был подвал его родного дома, где каждый уголок и закоулок был исползан и обследован еще в детстве в сотнях играх «в прятки», «казаки-разбойники» и «войчик». Здесь была сделана первая затяжка сигаретой, выпита тайком первая рюмка вина, сыграна ни одна партия в карты в холодные зимние вечера в комнате домовой теплотрассы.
Родители были решительно против того, чтобы их чада ползали по коридорам этого подполья. Детей ругали, наказывали, стращали страшными историями о том, что в этом подземелье периодически исчезают люди уже со времени постройки дома.
Старожилы дома, проживавшие в нём еще до войны, рассказывали о том, что в годы Великой Отечественной войны доктор Берг, чей отец был совладельцем дома и его построивший, прятал в подземелье несколько еврейских семей. Но когда немцы в компании с полицией вломились во двор во время облавы на евреев города, они никого в подвале не обнаружили, чем подвергли в изумление всех жителей двора: еще за два дня до обыска еврейские дети с матерями были замечены в дальнем закутке двора на ежедневной прогулке, после которой они привычно скрылись в подполье. Три довольно многочисленные семьи таинственным образом исчезли. Дворник Станислав божился, что «жиды» до прихода немцев не покидали подвал.
Вместе с евреями исчезли также семьи врача Карла Берга и учителя словесности Ясинского, жившего на третьем этаже этого же дома.
Гестапо провело тщательное расследование, но ни людей, ни тайных выходов из убежища обнаружено не было. Допросы жителей двора также ничего не дал.
Все это создало стойкую мистическую ауру вокруг подземелья, подогревая страхи родителей и их настойчивое желание запретить своим отпрыскам спускаться под землю.
Было естественно, что Пётр и его дворовые друзья, исследовали все закоулки подвала, но также ничего не нашли. Посчитав все это страшилками родителей и стариковскими сказками, ребята прекратили поиски таинственных выходов и кладов и вернулись к своим детским играм.
Пётр и не вспомнил бы о тех мистических россказнях сторожил двора, если бы в его руки не попал дневник предыдущего жильца их квартиры, найденного среди кип книг, тетрадей и газет в их подвальной клети.
Когда-то еду готовили на дровяной печке-плите, так как газовых плит не было и в помине, а подвальная клеть использовалась для хранения дров, ну и бумаги для растопки. Мать печкой не пользовалась, предпочитая керогаз, поэтому родители хранили здесь соления, варенье, компоты и разные предметы не первой необходимости и то, что, вроде бы уже не нужно, а выбросить жалко. В нише, расположенной в дальнем левом углу, хранилась бумага, упакованная в аккуратные стопки, перевязанные шпагатом.
Эта бумага досталась «по наследству» от предыдущих владельцев квартиры и была найдена, когда Пётр с отцом в конце семидесятых по настоянию матери решили произвести генеральную ревизию с целью очистить клеть от хлама. Все содержимое кладовки выносили в подвальный проход для последующей сортировки. Среди вещей было много предметов явно довоенного происхождения. Тогда-то и обнаружились залежи макулатуры, скрытые от взора старой дверью.
Находка несказанно обрадовала Петра: углубление в стене, два метра на полтора и глубиной не менее полуметра, была по завязку забита аккуратно упакованными кипами бумаг на многие килограммы, и парень мгновенно прикинул сколько дефицитных книг он сможет получить, сдав все это богатство в приемный пункт Вторсырья и получив взамен марки для получения этих самых книг.
В СССР, в году 1978-79, только появилась система обмена макулатуры на дефицитные книги: сдаешь бумажное вторсырье и на сданные килограммы получаешь марку, которая наклеивалась на карточку. На карточке было напечатано название книги или серии книг, которую ты хотел бы обрести и которую ты получал после сдачи бумаги в требуемом количестве, подтвержденном марками.
Парень уговорил отца не трогать пока эти залежи, пообещав, что сам вывезет все это позже так как бечевки, связывающие стопки бумаг, истлели от времени, и требовалось переупаковать все это «богатство» для переноски на поверхность, а эта канитель надолго. А самое главное, на пунктах Вторсырья предлагали за макулатуру книги, которого его не очень интересовали. Пообещал, да и успешно забыл об этом, а отец не напомнил. А потом стало как-то не до того – он поступил в Московский, тогда ещё, институт геодезии и картографии.
Бумага напомнила о себе, когда Пётр, на летних студенческих каникулах, помогал отцу сколачивать новые стеллажи в подземном сарае.
– О, блин, это же та макулатура! – воскликнул Пётр.
– Ага, – подтвердил отец и тут же поддел, – которую ты обещался вывезти в году так восемьдесят втором.
– Вывезу. Обещаю, – поклялся парень. – Я слышал, что планируется к изданию серия книг по фантастике.
– Ну если по фантастике, то точно вывезешь, – согласился отец.
– И что ты только в этом чтиве находишь? – добавил родитель, недоуменно пожимая плечами.
На этом обсуждение судьбы бумажных залежей закончилось, и мужики продолжили начатую ранее работу.
