Нет, конечно, чудеса бывают, и с кем-нибудь, возможно, довольно часто, но это не ее случай. Хотя, надо быть честной, и с ней бывало… Только эти «чудеса» были преимущественно со знаком «минус», и потом приходилось прикладывать кучу усилий, чтобы не впасть в депрессию и не добавить комплексов к уже имеющимся. С определенным успехом оказываясь молодцом, она пока (вот именно что пока) обходилась без консультаций определенных специалистов и без оптимизирующих жизненный тонус препаратов. Нельзя сказать, что она окончательно разочаровалась в жизни и перестала верить в Деда Мороза, в него, может, и перестала… И все же каждый раз после очередного разочарования где-то в глубине души оставался неприятный осадочек. Потом он утрамбовывался, а через некоторое время на него укладывался новый пласт, когда потолще, когда потоньше, и, срастаясь между собой, они образовывали монолит, который с каждым годом становился все тяжелее и тяжелее, и на нем все более четко прорисовывалась надпись: «Полная безнадега».
Отпуск на берегу моря в любом возрасте настраивает на определенный романтический лад. Не то чтобы она питала иллюзии насчет того, что какой-нибудь новоиспеченный Онассис или мятущийся в поисках новых ощущений Абрамович на своей яхте с командой «Челси» в полном составе, вместе с запасными игроками, тренерами и массажистами, устав от толкучки с себе подобными светскими львами и львицами где-нибудь на Сейшелах или Мальдивах или в крайнем случае – Багамах (кто их знает, что у них там сейчас в тренде), приедет на семейный курорт Гаспра, где по галечному пляжу носятся орды немилосердно орущих детей. Приедет, ну, так, просто… Для получения новых ощущений. И вот здесь оно, это самое настоящее чудо, и произойдет… Он – принц, она – Золушка, правда, только по статусу, а вот по возрасту скорее фея-крестная, к тому же несколько потрепанная жизненными перипетиями. Несмотря на то что она достигла тех лет, когда не только можно, но и нужно подводить определенные итоги, в ее конкретном случае хвастаться было нечем, а продолжать жить в ожидании чего-то или кого-то там сказочно-необыкновенного становилось уже неловко. Правда, в некоторой степени утешала мысль, что до восьмидесяти еще жить и жить (если, конечно, повезет), следовательно, времени для «великих свершений» еще предостаточно. Конечно, если объективно она далеко не Афродита, ну просто очень и очень далеко (и навряд ли когда-нибудь ею станет). Но в общем, если внимательно не присматриваться, еще ничего, может, поэтому и теплится какая-то надежда. Хотя последнее скорее связано с врожденным чувством здорового (или нездорового) оптимизма. Только этим, особенно в сочетании с бокалом хорошего вина, можно объяснить нет-нет да и появляющуюся мысль, что вот придет он – такой умный, добрый и сильный – увидит ее и с первого взгляда поймет, что она – та единственная, которую он искал всю жизнь, а дальше полный хеппи-энд в стиле а-ля Голливуд, то есть буря аплодисментов, красная дорожка и «Оскар».
Но в очередной раз не случилось, никто не пришел и, соответственно, не нашел. Все было привычно ожидаемо. Семьи, преимущественно представленные составом из нескольких поколений, где старшие, судя по предполагаемому возрасту, лично знали Суворова и Кутузова, а младших сюда привезли прямо из родильного дома, и каждый со своей корзинкой, где лежало все необходимое для полноценного пикника на берегу моря. Взрослые ели, пили, играли в карты, дети всех возрастов, предоставленные сами себе, орали и безумствовали по мере своих возрастных особенностей и потребностей. Правда, был и эксклюзив, выпадавший из общего колорита. Это несколько парочек с резко бросающимся в глаза возрастным диссонансом. Зрелого возраста «папики» с гладко выбритыми черепами, уверенные в том, что блестящая лысина их молодит и придает брутальности их по-бульдожьи отвисшим щекам, плавно переходящим в каскад подбородков, а уж те, в свою очередь, также плавно перетекали во внушительного размера животы. В первые дни они еще пытались втягивать свои желейно-дрожащие соцнакопления, а затем, решив, что здесь не та публика, перед которой стоит метать бисер, расслабились и стали похожи на «слонопотамов».
Женя не могла вспомнить, где слышала это слово, но в конце концов это и не столь важно, ей определенно казалось, что именно так в человеческом облике должны были выглядеть эти самые «слонопотамы». Естественно, рядом со «слонопотамными папиками» были утомленные всеобщим восхищением и в разы моложе своих «спонсоров» грудастые длинноногие красотки, которые отличались друг от друга только цветом купальников. На несколько дней было появилась «мадам», давным-давно перешагнувшая границу бальзаковского возраста и у которой всего было в избытке: веса, золотых украшений с бриллиантами и без и, конечно, яркой косметики. В своем отливающим серебром купальнике она напоминала кремлевскую новогоднюю елку. Даму везде сопровождал жгучий брюнет с рельефной мускулатурой, скуласто-мужественным лицом и взглядом преданного мопса черных, миндалевидных глаз. Он был значительно моложе своей «мадам» и годился ей пусть не во внуки, то в сыновья уж точно – но, как оказалось, для «любви», или что у них там было, возраст не преграда. Потом у них что-то не заладилось, и «мадама» со своим «милым другом» достаточно быстро исчезли.
Несмотря на определенные неприятные мелочи, без которых обойтись невозможно, все равно отдых был замечательным. Море, горы, солнце – что еще надо измученной нервной системе, и, главное, она выспалась. На какое-то время отступила та жуткая усталость, которая возникает из-за постоянного напряжения и, как ядовитая ржа, съедающая закаленную сталь, постепенно уничтожает душу и тело.
Евгения пристегнулась ремнем безопасности и подняла глаза на стюардессу. Та, затянутая в фирменный костюм, с намертво прилипшей искусственной улыбкой на уставшем лице старательно изображала радушие и с видимым усилием демонстрировала, что она просто счастлива видеть всех присутствующих здесь в салоне их самолета и на их рейсе. Привычно, в унисон со звучащим из динамиков за ее спиной радостным голосом, стюардесса размахивала руками, показывая, как надевать спасательный жилет и где находятся запасные выходы. Женя внезапно поймала себя на мысли, что стюардесса похожа на деревянного человечка-марионетку с шарнирными суставами, только ниточек, за которые дергал невидимый кукловод, не было видно.
