Руки крупье вскрывают колоду игральных карт. Чьи-то пальцы нервно барабанят по краю стола. На руке – перстень с бриллиантом. Бриллиант бросает в камеру сноп ослепительного света. Ловко тасуется колода.
В центр стола выдвигается банк – ровные стопки новых купюр. Рядом – тяжелый Маузер времен Первой Мировой. Красная цифра «9» на отполированной временем рукоятке. Это девятимиллиметровый калибр.
На край стола ложится тонкий карточный веер рубашкой вверх. На банк отправляется очередная пачка.
С оттяжкой открывается первая карта. Пиковый король.
Пальцы тянутся к упаковке валидола.
Вторая карта ложится в ряд. Червовый король.
Чья-то ладонь украдкой тянется к банку. Удар по пальцам. Ладонь исчезает.
К двум королям пристраивается третий – король крестей.
Рука с бриллиантом поправляет перстень. Сноп света. Чьи-то пальцы нервно катают таблетку валидола по краю стола.
Четвертая карта слегка приоткрывается и опять прижимается к столу. Невидимый голос:
– Король бубей. Каре, господа!
Рядом с тремя королями – бубновая дама. Черным фломастером на лице дамы подрисованы мужские усы и борода. Поверх буквы «Д» намалевано грубое «К».
Нечеловеческий крик, вой милицейской сирены…
Сцена 1: По пути на работу
Яркий солнечный день. Разгар лета. Людные улицы столицы. Разрезая автомобильные реки и разгоняя зазевавшихся пешеходов, со всех концов мчатся по городу летучие машины с проблесковыми маячками. Они спешат. Они торопятся на помощь человеку, попавшему в беду.
По Никитскому бульвару мчится синий милицейский «козел». По Сретенке – карета скорой помощи. Из открытых дверей торчат чьи-то голые ноги. По Цветному – как на пожар спешит пожарная команда.
Мигают мигалки спасателей и чиновников. Мчатся толстобокие броневики инкассаторов. Набирает разгон цистерновоз с надписью «ПИВО». В глухом московском дворике надрывается сигнализацией припаркованный к забору старенький запорожец.
Провожая взглядом каждую сирену, в безликой толпе прохожих движется гражданин. На нем светлая рубашка с короткими рукавами, бежевые брюки, элегантные туфли и галстук. Из нагрудного кармана выглядывает толстый блокнот, сверкающий надписью «ПРЕССА», и авторучка, быть может, чуть больших размеров, чем следует. В руках гражданин несет черную кожаную папку с бумагами. На голове – наушники, в наушниках – что-то громкое.
Это я – Митрофан Вистовский.
Последняя мигалка затухает вдали. Я на людной улице. Прямо передо мной большой рекламный щит:
«Издательский Дом ОМЕГА. Газеты, Журналы. Книги».
Заглядываю в папку. На форматном листе ровная надпись: «Отдел оперативного ПОИСКА». Рядом пометка: «Найти денег и рукопись. Срочно!». В наушники бодро вливается музыка – жизнерадостная попса из Моцарта. Нарисованная рука на рекламном щите указательным пальцем указывает мне дорогу. Бодрым шагом иду в направлении пальца.
Внутренний голос за кадром по ходу движения с легким гомеровским пафосом ведет рассказ:
«В тот день я шел на работу в приподнятом настроении. Я еще не знал, в какую ужасную переделку попал один из моих коллег, и по дороге размышлял о текущих делах: о свежих газетных репортажах и о рукописи моего незаконченного романа…».
Звонко цокая каблуками, мимо меня движутся стройные женские ноги, слегка прикрытые миниюбкой. Провожаю ноги глазами, затем головой, затем всем своим телом.
«…По правде говоря, я любил свою работу. Да и как могло быть иначе, ведь я, Митрофан Вистовский, работал журналистом в газете „Жареные факты“, а что может быть прекраснее, чем высокая обязанность журналиста снабжать людей достоверной и важной информацией?..».
Иду за ногами. Опять все тот же рекламный щит, указательный палец с осуждением смотрит мне навстречу.
«…И эта работа увлекала меня. Я рассказывал людям о вещах, скрытых от постороннего взгляда…».
Красная материя миниюбки таинственно шевелится в такт шагов.
«…Заглядывал в самые потаенные места…».
Миниюбка одергивается на ходу.
«…говорил о том, о чем другие предпочитали молчать…».
Ноги сворачивают в какую-то арку. Мои направляются туда же.
Передо мной старый московский двор. Детская площадка отгорожена решетчатой оградкой. Увы! Ног нигде не видно. Хлопает дверь подъезда. Стою, озираюсь. Щелчком выключаю музыку. Указательным пальцем задумчиво тереблю губы.
«…Конечно, иногда и у меня случались неудачи. Но главные правила, которым в своей журналистской практике я не изменял никогда, были просты: надежный источник информации…».
Акцент на указательный палец у рта.
«…и качество материала».
Большой оранжевый мусоровоз в глубине двора с тихим урчанием загружает в свою утробу содержимое контейнера. На контейнере знакомая надпись: «Мусор».
Все, делать здесь больше нечего… Вздыхаю. Читаю на столбе одинокое объявление: «Выставка коллекционного оружия». На прощанье размашисто провожу пальцем по оградке. Заборные прутья издают характерный звук:
– Тр-р-р-р… Ай!
Большая заноза заставляет меня скорчиться от боли…
Сцена 2: Типичное ограбление
Кадр переворачивается с ног на голову. В перевернутом объективе – квартира Сидоровых. Всюду следы погрома.
Внутренний голос коротко поясняет:
«А на квартире моего приятеля Сидорова все стояло вверх дном. Разумеется, кроме милиции – милиция стояла нормально».
Кадр возвращается в нормальную позицию. Среди разбросанных по полу вещей люди в милицейской форме. Дверцы шкафов открыты, ящики столов выдвинуты.
По квартире деловито прохаживается хмурый инспектор с майорскими погонами на плечах. Это инспектор Подпортянский. В руках он крутит авторучку. За его спиной фотограф с камерой.
Раз за разом авторучка инспектора останавливается на предметах обстановки со следами погрома. Молчаливый фотограф фиксирует эти предметы на пленку. Взломанный сейф. Блик вспышки. Вспоротая подушка. Вспышка. Плакат с обнаженной девицей. Вспышка. Генеральский мундир на вешалке…
Перед мундиром ручка инспектора зависает и опускается. Вспышки нет. Подпортянский невольно поправляет форму одежды и выпрямляется.
– Генерал Сидоров в курсе? – интересуется он у помощника.
– Нет, в больнице.
– И ничего не знает?
– Пока еще не сообщали. Врачи волновать товарища генерала запретили. Инсульт.
– Понятненько, – кратко резюмирует Подпортянский и незаметно расслабляется. – А милицию кто вызвал?
– Внук товарища генерала.
– Где он сейчас?
– В трансе. Составляет список пропавших ценностей.
– Понятненько.
Так и не ткнув авторучкой, Подпортянский просто кивает на висящий мундир. Вспышка.
За кухонным столом на табуретке, обхватив голову руками, мой коллега Сидоров. Перед ним пустой лист бумаги. Вспышка.
У дверей прихожей милицейская собака начинает скулить и царапать пол.
