Глава 1. В которой герой нарывается сам...
— Ну, и что я тебе говорил? — Сенька оборачивается ко мне и сверкает лыбой во все двадцать восемь виниров.
— Ты обещал бомбическую развлекуху и девочек, — тоном занудного секретаря извещаю я, — а притащил всего лишь на встречу выпускников? И насколько мучительной кары ты хочешь за этот двойной звиздеж?
— Берг, ты издеваешься? — друг смотрит на меня в священном ужасе. — Какой двойной звиздеж? В голове у тебя звиздеж или глаза уже старперские? В упор ничего не видят? Так ты к окулисту сходи, не затягивай. Так и скажи, доктор, красивые женские ноги в упор от куриных голяшек не отличаю.
— Я-то отличаю, — закатываю глаза, — а вот ты, мой друг, явно уронил планку в последнее время. Покажи-ка мне тут по-настоящему красивые женские ноги.
— О-о-о, — друг постанывает, крутя головой во все стороны, — сло-о-ожно! Такой выбор! О, глянь, у Машки Соколовской какие!
Мне не особенно хочется смотреть, что там понавыросло из занюханной мыши Соколовской, но… Аппетит приходит во время еды. Особенно когда оказывается, что занюханная мышь обзавелась нарощенной гривой волос, когтями как у тигрицы и накачала бразильский бампер.
— Ну? Ну? Я ж говорил? — триумфально возвещает Сенька, трактуя мое задумчивое внимание как свою победу. — Я бы вдул, ты бы вдул, так чего ты морду кривишь, Тим?
— Серьезно? Ты б вдул? А скальп тебе совсем не жалко? — иронично уточняю я. У меня-то такие “тигрицы” были. Когтями они обычно гордились больше, чем размером груди.
Ладно, черт с ними — с девками. Я на эротическом фронте уже давно ветеран, мне за один день прогул ставить не будут. Но бывшая мымра Соколовская, выросшая в инста-диву, разбудила во мне спортивный азарт. В конце концов, такой шанс поугорать упускать нельзя.
— Бож ты мой, это что, Тефтеля? — тереблю друга за локоть, перехожу на такой шепот, который слышат вокруг меня за три шага. — Усы так и не выросли?
— Лысеет уже, — сочувственно вздыхает Сенька тем же тоном. У него получается лучше — и мужик со звучной фамилией Тевтонцев багровеет упомянутым озерцом на затылке. Стоящая рядом с ним бывшая звезда класса Олька Михайлова, за пятнадцать лет из блондинистой лярвы вымахавшая в бизнес-леди с роскошным декольте за деловым жилетом, надетым на голое тело, прячет в алых губах улыбку. Судя по всему, Андрюха не смог её ни увлечь байками о своих успехах на карьерном поприще, ни впечатлить золотыми часами. В кредит, что ли, покупал?
— Оля, а ты все растешь и растешь! — тоном змея-искусителя мурлычет Сенька и стреляет глазами в вырез её жилета. — Твой пластический хирург еще не делает тебе скидку?
— Не-а. Только мужикам, которых я к нему привожу, — отбивается Михайлова, но улыбается Сеньке все-таки заигрывающе. Оно и понятно. У него и пиджачок подороже, и пузо из-под рубашки не проступает как у Тефтели.
— Мы тут разговаривали о делах, — пыхтит Андрюха, пытаясь отжать себе обратно внимание Михайловой, но тут уже за дело берусь я. Мне-то до Михайловой парралельно, но помочь другу — святое дело. Тем более, я-то знаю, как сильно он болел ею с шестого по одиннадцатый класс. Подозреваю, что только ради неё и приперся сегодня на эту гребаную встречу. Пусть хоть пятнадцать лет спустя гештальт закроет.
— Андрюха, спасай, — хлопаю Тефтелю по спине, отвлекая от парочки, облизывающейся друг на друга, — жрать хочу — подыхаю. Где тут фуршет, на который я не скидывался?
Тефтеля бросает последний взгляд на Юльку, но она уже заинтересованно щупает Сенькин бицепс. Этот гарнизон для Тефтели точно потерян. А пожрать Андрюха всегда любил. И желудок его об этом вспоминает — издает печальное поскуливание.
— В актовом зале столы накрывали, — сдается Тевтонцев и сам отворачивается от места своего поражения.
Я не люблю оборачиваться назад. Потому и не хожу по всем этим идиотским встречам выпускников. Наверное, потому, что всякий раз вопреки всем успехам чувствую себя идиотом.
Ну кому мне тут что доказывать? Тефтеле? Который пару лет назад, когда я сидел без работы, “щедро” предлагал мне вакансию чернорабочего в его бюджетной конторе, когда у меня выходное пособие по сокращению было в три раза больше, чем их зарплата.
Или, может, зайти к математичке Тамаре Михалне и улыбнуться во всю пасть: “Ну что, Тамар Михайловна, как думаете, можно купить на зарплату дворника, которую вы мне пророчили, хоть даже вот этот вот галстук?”
Наверное, лет семь назад я бы так и сделал. Или как Сенька — нашел бы пятую точку поаппетитнее или спортивного интереса ради проверил бы, как умеет работать языком вчерашняя тихоня Соколовская. Зачем-то же нужны её губы-пельмешки?
Семь лет назад — это было бы прикольно. Семь лет назад уже я, а не Тефтеля, пижонил бы дорогими часами и понтовался бы стильным спорткаром, брошенным на стоянке.
Сейчас при мысли о таких способах самоутверждения к горлу подкатывает волна отвращения, а вкрадчивый голос в голове саркастистично похмыкивает.
Часы, тачки, жена с упругим задом — тлен, пыль, пустое.
В какой-то момент, часов становится больше, чем дней в неделе. Дорогих галстуков — чем дней в месяце. После третьего спорткара до тебя доходит, что от гайморита так просто не откупишься. А супчиками жены не особо можно питаться, ну разве что если ты очень хочешь свести счеты с жизнью. И она не хочет ни учиться готовить, ни портить фигуру родами, ни даже собаку завести…
Вот и остается — радоваться, что другу все еще прикольно кадрить девчонку из прошлой жизни, идти и внимать пространным байкам Тефтели, который отчаянно пыхтит и дует щеки. Должность у него невелика, но он ей, судя по всему, ужасно гордится. Подумать только, а ведь отличник был… Такой перспективный — все учителя в голос твердили, а на мои рваные листы с домашками только морщились.
Жизнь — веселая все-таки фифа. Впрочем, не мне жаловаться. Я-то ею доволен настолько, что благодушно слушаю Тефтелин треп и даже старательно ему подыгрываю.
— Да ты что! Сам губер с тобой советуется? Круто. Номер мне свой оставь. Я иногда в Королеве вопросы решаю, сразу тебе наберу.
Тефтеля еще больше краснеет, еще больше важничает, и наконец соображает, что диалог — это обычно взаимная история. И надо бы что-то спросить для приличия, не только выпендриваться.
— Тыщу лет тебя на встречах не было.
— Работы было много, — пожимаю плечами. Её всегда много. Я бы и сегодня не пришел, если бы не Сенька с его: “Да ты чо, мне ж никто больше не даст, если я тебя не приведу, я обещал”. Ну и в конце концов, пятнадцать лет выпуска бывает не каждый день.
— А чо один пришел? Вроде, говорили, что ты женился. Или что, боишься, что жену уведут? — Тефтеля многозначительно расправляет плечи, кажется, всерьез веруя, что может противопоставить свое пивное брюшко моим кубикам.
