«Я вспоминаю тебя, каждый раз, когда слышу музыку. Я живу ей, а, значит, живу тобой. Если бы не было тебя, не было бы и меня. Мы едины. И соната наших сердец звучит в унисон»
«Я счастлив, каждый раз, когда вижу тебя. Хочется подарить тебе мелодию моей души. Я отдаю тебе все, что у меня есть. Моя жизнь – это музыка. Ты живешь ей, значит, и я живу тобой. Я хочу, чтобы ты слышала, что мое сердце бьется в такт с твоим»
Листы дневника будет трепать ветер. Записи будут сделаны несколько минут назад. Вслушиваясь в благословенную тишину ночи, у окна будут стоять двое. А за окном будет огромное темно-синее небо, и сверкающие звезды будут тихо шептаться с ласковым морем.
Дождь прошлого или как плачут струны
Тусклый луч догоравшего солнца освещал комнату и саму Анну Клер. Все знакомые звали ее Энни, почему-то официальное полное имя никогда не нравилось девушке. Она сидела на широком подоконнике и задумчиво перебирала золотистые пряди своих длинных волос, посматривая то в окно, то в лежащую у нее на коленях книгу. Это был исторический роман, герои которого стремительно кружились в любовном водовороте. Весьма запутанный сюжет, ослепительно красивые персонажи, пылкая любовь, словом, полный набор для чувствительных юных особ, которые часто отождествляют себя с героями в разных фантазийных ракурсах. Но почему-то это не грело задумчивую девушку.
Энни взяла этот роман в библиотеке. Ощущая острый недостаток эмоций в своей жизни, девушка хотела восполнить его книжными чувствами. Честно прочитав до середины, Энн откровенно заскучала. Некоторые романы о любви похожи как две капли воды и этот не стал исключением. Почувствовав, что на сегодня её страсть к любовным интригам остыла, девушка отодвинула книгу. Обняв колени и прижавшись лбом к прохладному стеклу, она выжидательно уставилась на улицу за окном.
Начало сентября в этом году выдалось удивительно теплым, словно лето совсем не спешило уходить, а предпочло задержаться ненадолго вопреки природе. Деревья, в уже привычном зеленом уборе, тихо шелестели листьями вслед закату солнца. Поздние прохожие торопливо проходили мимо. Тихо становилось на улице. В темном доме напротив, пугающем своей высотой, начали зажигаться окна. Словно давно не тронутый пазл заполнялся сияющими детальками. Чопорный бетонный дом, днем старательно скрывавший радость по поводу населяющих его людей, сейчас просто светился от счастья, принимая всех под свою гостеприимную крышу.
Энни часто любила сидеть в сумерках и фантазировать или скорее оживлять окружающие предметы. Дом напротив, казался милым старичком, который хлопотал о каждом своем жильце; высокие деревья за окном напоминали ей аристократов, собравшихся на светский раут, для ведения серьезной неспешной беседы. Об этом она по-прежнему мечтала и часто читала в книгах, поэтому теперь, с радостью переносила эти знания в жизнь, охотно наделяя окружающие предметы только ей одной известными качествами и свойствами.
Стекло, к которому прислонилась Энн, слабо подражая зеркалу, всё же отражало её необычную внешность. Красивые русые волосы свободно спускались до пояса девушки, слегка задевая светлую раму. Теплые карие глаза, меняющие цвет от светлых до почти черных, в зависимости от настроения. Плотно сжатые аккуратно очерченные губы. Нежный румянец, вздернутый точеный носик и длинные ресницы придавали ее лицу несколько детское или даже кукольное выражение. Её нельзя было назвать милой из-за темных глубоких сосредоточенных глаз, скорее она была хорошенькой. Чуть прикрытые глаза скрывали недетский огонек и хитрые искорки, то и дело проскакивающие во взгляде. Весь вид этой стройной девушки выдавал её природную сдержанность и такт. В обществе она казалась самой образованной и изящной, хотя почти не прилагала к этому усилий.
С самого детства родители прививали ей качества настоящей леди. Сдержанность, вежливость, воспитанность – эти критерии были основными для поступления сначала в Aravon1 – школу-пансион, куда посчастливилось попасть Энн. Тогда она вместе с родителями жила в Ирландии. В Дублине. Отец девочки хотел видеть ее счастливой, образованной. Он мечтал о том, чтобы перед его дочерью могли открыться любые двери. М-р Левейт старался изо всех сил, постоянно пропадая на работе, связанной с недвижимостью, но оплачивая дорогостоящее обучение в престижном пансионе. Школа располагалась в местечке Брей, примерно в тридцати двух милях к югу от Дублина, в одном из самых красивых, экологически чистых и спокойных мест в Ирландии.
Энн буквально купалась в родительской любви и восхищении окружающих. Девочка наслаждалась каждым мигом, проведенным среди вежливых и сдержанных детей аристократов. Несмотря на некую чопорность, присущую многим из ее тогдашнего окружения, Энни была по-настоящему счастлива. Она радовалась каждому приветливому слову, каждой улыбке своих друзей. И пусть даже, родители и не могли навещать ее часто, девочка все равно наслаждалась своей тихой спокойной жизнью. Но все изменилось буквально в один день. Энни навсегда запомнила то роковое число – пятнадцатое марта двухтысячного года. Новый рубеж, начало нового тысячелетия ворвались в тихий мирок девочки и разбили ее будущее, оставив лишь острые осколки, болью отзывавшиеся в душе. Именно в тот день, Энни впервые рыдала от отчаяния – ее горячо любимого отца не стало, его сердце не выдержало постоянной нагрузки. М-р Майклу Левейт было всего лишь тридцать лет…
Слезы обреченности, никогда раньше даже не появлявшиеся в ее глазах, теперь катились по щекам очень часто. Вскоре после похорон, пришло письмо, адресованное матери Энни, Мис-с Марие Левейт, в нем говорилось об исключении ее дочери из пансиона. Поэтому девочке пришлось окончить обычную начальную дублинскую школу.
Конечно, Энни страдала. Она плакала, тяжело переживая потерю отца, а позже и потерю того общества в Aravon, которого она лишилась. Чтобы как-то отвлечь ее, мать решила сменить обстановку и увезла дочь в Дарем2, где когда-то жили родители Майкла. На последние деньги открыв цветочный магазин, Мис-с Мария была флористом, осиротевшая семья Левейт заново училась жить по правилам этого жестокого мира, так рано, разлучившего их с отцом и мужем.
Но Энн все равно грустила. Она стала другой. Некоторая замкнутость позволяла ей заводить знакомых, весело болтать со сверстниками, но никогда не становится чьей-то подругой, тем более близкой.
Энни навсегда закрыла в себе горечь утраты, ранее тихая и домашняя, теперь девушка всегда отличалась чем-то: то своими бесконечными увлечениями, то излишней любовью к знаниям, а то и бешеным рвением к школьным клубам. Отчаянно желая понять, почему она вечно в стороне от беззаботных и легкомысленных одноклассниц, Энни стремилась быть как они. Она начала прогуливать школу, в корне изменила свое поведение и даже закрутила пару интрижек, к счастью быстро и без последствий закончившихся.
