Дождь шуршал по крыше, бился о стены. Было слышно, как воет ветер и гремят тучи, сталкиваемые друг с другом громовержцем Селой. Дела довольно улыбнулся. Старуха только головой покачала. Её колени сильно болели. Каждый такой дождь лишал её возможности передвигаться. За что боги наказали её болезнью? Нана поднесла ей ужин. Марина уселась рядом с гостем за стол.
— Откуда ты, добрый человек и куда идёшь? — спросила она, наливая себе козьего молока из кувшина.
— Малика, — зашептала Нана. В её голосе звучал страх. — Нельзя садиться с чужим мужчиной за стол. И есть нельзя, пока старший тебе не предложит. Просто покорми его. А потом мы с тобой поедим. Вставай, Малика!
Она стала дёргать Марину за рукав, чтобы та поднялась. Марина застыла с кувшином в руке. Старик глядел на неё и ухмылялся. Марина несколько секунд смотрела старику в глаза. В неверном свете лампы его внешность всё время менялась. Сначала Марине казалось, что у него белая борода, как у дедушки Маги, светлые глаза и крупный нос. Вокруг глаз лучиками разбегались морщинки. А теперь кажется, что борода у него с рыжиной, как у Арсена. И глаза такие же молодые и озорные. А потом пламя вздрагивало и становилось совершенно ясно, что волосы и борода у гостя чёрные, густые, а брови насупленные, и нет никаких лучиков вокруг глаз. А в глазах его опасность. Предчувствие снова шевельнулось в душе. Она поставила кувшин на стол и взяла с тарелки тонкую лепёшку, проигнорировав слова Наны. Марина была готова сражаться за свой аул и близких ей людей, даже если для этого придётся нарушить все законы мироздания.
«Дерзкая», — почему-то с удовольствием подумал Дела. Малика нравилась ему. Головы не склоняет, смотрит в глаза, и за стол с ним села, как ровня. Такой же была первая женщина, которую он создал. Умная, смелая и красивая. Дела решил, что первые люди создадут семью и начнут человеческий род. Для этого он создал женщину, вложив в неё все свои мечты. Это мужчина был скучно изготовлен по божественному образу и подобию. Женщину Дела творил из тонкой ткани фантазии.
Первому мужчине не пришлось искать себе по свету возлюбленную, отвоёвывать её у злых сил, даже платить калым её родителям. Дела всё сделал за него. Казалось бы, живи и размножайся. Но Филин похитил женщину и спрятал на неприступной скале. Эта глазастая птица считала, что женщина слишком хороша для мужчины и хотел оставить её себе. Мужчина так и не придумал способа вернуть свою женщину. А она придумала. Научила мужчину зарезать свою лошадь, вытащить внутренности и спрятаться внутри. А Филину сказала, что хочет конины. Филин спустился со скалы, увидел лошадь, начиненную мужчиной, и принёс их женщине. Дела потом долго смеялся, вспоминая, как она провела птицу, претендовавшую на звание «мудрейшей».
И начался род человеческий. Но мира в их семьях не было. И мужчина, и женщина не хотели уступать своё главенство. И шепнул тогда Дела земным женщинам, что в смирении и кротости будут они иметь над мужчиной больше власти. С тех пор и повелось, что мужчина в семье глава и авторитет, защитник и добытчик. А женщина держит его на раскрытой ладони и зорко следит из-под опущенных ресниц, чтобы всё было по ней.
— Я пастух, — ответил Дела. — Из долины. Овца у меня потерялась. Пришлось подняться в горы, чтобы её найти. А тут гроза разыгралась. Хорошо, что вы меня впустили, а то пропал бы как моя овца.
Марина посмотрела на его руки. Чёрта с два он пастух! Небось никогда кнута не держал. Кожа на руках чистая и гладкая, как у девушки, без мозолей и трещин.
— Нашёл? — спросила Марина, пытаясь рассмотреть гостя. Облик его менялся. Гость то становился молодым, то снова превращался в старика.
— Нет. Как бы волки ни задрали, — печально покачал головой Дела.
— Да ты не стесняйся, кушай! Смотри, вот жижиг-галнаш. Я сама раскатывала тесто, поэтому эти штучки получились немного корявыми. Но если макать их в бульон, то получается очень вкусно. Особенно когда за целый день набегаешься, — сказала Марина.
Марина пододвинула блюдо ближе к гостю. И тут же вытащила кусочек теста, макнула его в бульон, приправленный чесноком, и съела.
— Мммм… — продемонстрировала она удовольствие от съеденного. — Попробуй, очень вкусно! Хорошо ли тебе у нас, добрый человек? — спросила Марина, глядя, как гость берёт с блюда кусок мяса.
Дела улыбнулся. Хорошо. Так и сидел бы за этим старым столом, пил бы козье молоко, ел простую сытную еду, смотрел, как трепещет огонёк. И чтобы гроза никогда не утихала. И Малика говорила с ним своим уверенным голосом, чтобы смотрела в его глаза и в его душе снова просыпалась молодость. Тогда ему не было бы страшно, что новый бог займёт его место и Дела станет ненужным и одиноким стариком. Тогда у него появится свой дом, смысл в дальнейшей жизни и может быть даже дети. Обычные дети, без претензий на божественный престол. Он бы сам расчёсывал Малике волосы, а она бы тихо пела для него.
— В старые времена был обычай дарить гостю всё, что ему в доме понравится, — улыбаясь своим мыслям, проговорил Дела. Его разморило от ощущения счастья и хотелось, чтобы это длилось вечно.
— Чего же ты хочешь? — отозвалась с лежанки бабушка Лэйла. — Живём мы небогато.
— Твою внучку. Отдай мне Малику, — ответил бог.
— Вай, Дела! — воскликнула бабушка, приложив руки к груди. — Да в своём ли ты уме, старик? Она не вещь, а живой человек. Как можно дарить живого человека? И на что она тебе? Ты же старик!
— А я женюсь на ней. Будет у неё дом, какой только пожелает. Будет всё, что захочет. Наряды, золото, любую прихоть выполню! Каждое желание буду исполнять! Я всё могу, все у меня есть. Только хозяйки нет в моём доме.
— Когда это пастухи в долине так разбогатели? — язвительно спросила Марина. — Не похоже, чтобы ты был так богат, как говоришь. Бурка у тебя старая. Сам в горы полез, чтобы овцу искать. Был бы богачом, отправил бы работника. А сам бы дома сидел.
— Нельзя ей замуж, — вдруг тихо сказала Нана. — Она клятву дала на могиле мужа больше никогда замуж не выходить. Нельзя такую клятву нарушать. Но если тебе правда нужна хозяйка, я могу за сестру к тебе пойти. Чтобы не нарушать обычай.
— Нет такого обычая — живых людей дарить, — сказала Лэйла.
Плохой человек пришёл в их дом. Надо бы позвать соседей, а то как бы чего дурного не случилось с её внучками.
Дела посмотрел на Марину, ожидая подтверждения. Девушка кивнула.
— Да, была такая клятва, — сказала она.
— А если я освобожу тебя от клятвы, пойдёшь со мной? — спросил бог, глядя ей в глаза.
Марина молчала. В её душе бушевало возмущение. Что он делает? Провоцирует её? Проверяет? Сейчас она ему откажет, а он всех в ауле утопит? А если не откажет, то не утопит? А если согласится, а всё окажется не так, как она думает? Если легенда — всего лишь выдумка и никто никого топить не собирается? Да и как этот старик может утопить аул? Не было в старой легенде ничего про домогательства путника к внучкам бедной старухи. С другой стороны, нет и очевидцев, чтобы подтвердить правильность рассказанной легенды.
