Таксист от меня не отстанет,
выбор сервиса не за мной,
до рождения женщиной
я плавала на галере,
стеклом снимала скальп,
к номерам я приглядываюсь.
Таксиста не гоню,
о коликах ему не рассказываю,
за шампанским пойдет раздор.
Гусь и тот не прожарится.
Ты не превышай, меня не подталкивай,
я вышла сюда обретать,
в квартире слишком много
тормозящей меня памяти,
из двух сумок я бы понесла
наиболее полную.
Я надрывалась.
Меня едва не повесили на шарфе.
Любовь швыряется копьями,
засовывает в глаза спички,
о горящих я еще не сказала.
Хлопнула дверь.
Глядя на выскочивших ко мне
ухажеров,
к кому-то одному
мне никак не склониться,
снега полный кувшин.
Тает,
растает и вырастающая фигура
нравившегося мне укротителя,
насчет хищников он при знакомстве
наврал.
Ухо у него, правда, рваное.
С кем-то опасным сводила его
цирковая судьба.
Спадающие брюки берег, штанины
заботливо подворачивал,
в какой бы город мы ни поехали,
он говорил: тебе его я открою,
по вихляющей по городу кромке
тебя проведу.
Кривые улочки,
злачные заведения,
недостатка в бедовых заходах
я и до него не испытывала,
не распалит он, похоже, меня.
Печально известное погружение.
Благодаря моим всхлипываниям
и похрипываниям
оно на устах.
Построю объединяющий мост.
Возведу его на средства
ненасытного лора.
Меня не высмеивайте,
вы не знаете – он врач с доходами
лидера секты.
Образование вроде смоленское.
Удочка метров пять.
Рекламу в Интернете давал и залавливал,
частной практикой сколотил,
меня жаждал,
добивался,
не отпускал,
бесконечными для меня сутками
с ним я в постели лежала.
Мне бы обогнуть земной шар,
залатать пробитое днище,
покойницей я всплыву,
наговорю тебе грубостей,
без моего четко выраженного согласия
ты меня на палубу затащил.
Гальюн у тебя скандинавский?
Болгарскую сантехнику отвергаю,
самоуважение – не каприз,
к окружающей среде ты с заботой?
Трубочку в рот и сосать,
коктейлем туманить,
неплохо ты на борту отдыхаешь,
к красным коротким платьям
равнодушие победив.
Соленость не та,
вода не из моря,
в ней пузырьки газа,
на меня свалилась податливость,
в композиции я,
ты,
и чертова койка,
ты учитывал, что я женщина.
Твои губы касались моих бровей.
А он меня не хотел, свистел совершенно
не плотоядно.
Свистун Ковылев.
Ни о чем не пожалевшая жертва
моего хлесткого соблазнения,
случившегося приблизительно
на закате.
Спектакль не шел.
В пустовавшем зале
со шваброй не пританцовывали.
Мы в темноте.
Вам, лампам, обнажающим мои телесные
дефекты,
вам бы не зажигаться! – меня подмывало
вскричать.
Меня уважали за честность.
Ты отвратителен,
от меня ты ничего не добьешься!
Он уходил с поклонами,
небеса за нашу неудачную для него
встречу не корил,
пальцем ножку от рюмки не отсекал,
и ослабляющее мое сопротивление розовое
не проливалось.
В крематории живут черти,
до праха я просила не доводить,
приставай ко мне ты умело.
Лапать не торопись,
про многочисленность космических держав
не рассказывай,
я для тебя должна быть одна.
Ведение тобой боя у меня под контролем,
перевод стрелок на проституток
не принимается,
заразившись, тебе бы лечиться,
членом возле меня не махать,
девушка, отслеживающая активность
на околоземной орбите,
закашлялась.
Спермой любимого мужчина она подавилась.
Я ей сочувствую,
подбадривающие послания ей не строчу,
лимон на изучаемый тобой бокал с виски
ты не насаживай,
из другой оперы антураж.
Сбивать зависшие над тобой
военные спутники?
Тебе бы, подруга, подумать,
нам, ласковым женщинам, надлежит
умиротворять,
Аркадий намекал о начинке,
а она у Аркадия гнилая.
Накинулась я на срезающего кудри
Аркадия,
вранье ему с криком припомнила?
Аркадий стриг борцов,
старух,
девственниц,
стремление к подавлению его обаяния
возникло у меня позже.
Вырванный карандаш, технология
заштриховывания,
карандашная продавщица за мной
не метнулась,
накануне ее трахал казах.
Белоснежная простыня,
она испачкана не мною,
я вошла в ночь непьющей монашенкой,
на античные развалины не полезла,
у кровати возвышается монумент.
Тема фаллическая,
для меня очень грозная,
таблеткой, толстенный ты викинг,
меня ты не купишь.
Топором совокупляться с тобой, конечно,
заставишь,
не будучи сдвинутой,
я уступлю,
обойдемся без риска.
Расположимся на склоне,
в пропасть при жестком соитии
кому из нас надо глядеть!
Определяю я безошибочно.
Ты помешан не на мне,
я дама для тебя подвернувшаяся,
дамой твоего могучего сердца
я стать не хочу.
Касательно архитектуры твоя деревня
ничтожна,
разведенные в ней куры
выдают вам яйца, хрипя,
по вытоптанным волками тропинкам
я бы с тобой не ходила.
Мы вместе, но мы не близки.
Насильственное вторжение в женщину
к возникновению истинного контакта
в моем случае не приводит,
медленное танго на высоковольтных
проводах – не про нас.
Арабский дворец,
дверь с зазывающей щелкой,
внутри мною предполагается
обходительность.
Не грязный викинг —
помывшийся и тончайший в обращении
халиф меня ждет.
Лампы внизу.
Светят они под ноги.
Небесам помогать ни к чему,
феерию заливающей яркости
они и без нашего участия они, я ручаюсь,
устроят,
доведением меня до оргазма
архангел
лично руководил.
Нищий киприот, на отдыхе в Протарасе
в меня вклинившийся?
Я поездила.
Я не забыла. В халате с фитнеса
меня не вели,
кудрявое море
с плохой стороны не запомнилось,
примечательно, что я плавала,
ни с кем не разговаривала,
надутый работник радио
сигареты у меня не стрелял,
разрывающиеся при подлете к нему
табачные кольца
втягивал и завидовал,
на оздоровление он в Протарас,
не сопровождающиеся пьянкой
романы приехал он заводить.
Он с радио,
с хабаровской студии человек,
а я что могу Кириллу противопоставить,
какие у меня достижения?
Зажигалкой я постучала,
бармен прибежал,
в вашем достойно выглядящем баре
ко мне никто не пристает,
я сердито промолвила.
Женщин обманывают,
коньяк разбавляют,
в офицерскую школу ты не ходил,
я тебя там не видела.
Тебе бы полежать,
пространство за стойкой располагает,
ломтик у меня в бокале
не опускается.
Жидкость не убывает,
настроение квасить ушло,
за глоток дорогого для меня
алкоголя
я бы перед тобой не разделась,
богиней, превратившейся в молнию,
я тебя не сожгу,
лифчик для прироста твоего сексуального
тонуса в раковине позади тебя
тоже не постираю.
Выстрел из жирной и длинной пушки,
эротика, конечно, везде,
в Руб-эль-Хали
я не была,
в изрытой мужчинами пустыне
на меня не напрыгивали,
про дожди,
приобняв сторонившихся меня
кладоискателей,
я бы не изрекала.
Шею намочили,
не сломали,
я о них не молилась,
сушь мне почти что сестра.
От поцелуя в шашлычной
я не развалилась,
летальными трещинами не пошла,
популярный формат, мне сказали.
Заинтересованность ценить,
друг на друга не бросаться,
от заигравших песен мне дурно не сделалось,
не поставила я условием
изводящую простаков тишину.
Столики переворачивают,
