Салман Рушди - Кишот

Жил когда-то в Америке, не имея постоянного адреса, торговый агент родом из Индии, чьи годы стремительно уходили, унося с собой способность трезво мыслить, а непомерная любовь к бессмысленным телепередачам привела к тому, что в желтых от электрического освещения номерах дешевых мотелей он слишком много смотрел телевизор, от чего с ним случился редкий психический недуг. Он поглощал утренние программы, дневные передачи и шоу после полуночи, смотрел ток-шоу, мыльные оперы, комедии, реалити-шоу, второсортные сериалы для подростков, сериалы о врачах, полицейских, вампирах и зомби, истории из жизни домохозяек из Атланты, Нью-Джерси, Беверли-Хиллс и Нью-Йорка. Он следил за развитием любовных отношений, примирениями и ссорами между гостиничными принцессами и самопровозглашенными принцами, за людьми, прославившимися благодаря тому, что в нужный момент они оказались голыми, за сиюминутной славой юнцов, получивших известность в социальных сетях после пластических операций, сделавших их обладателями третьей груди либо – благодаря удалению ребер – фигуры, точь-в-точь повторяющей недостижимые для человека формы куклы Барби производства фирмы “Маттел”, а также за облаченными в малюсенькие трусики-бикини девушками, чей путь к славе был намного проще, ведь им посчастливилось выловить гигантского карпа в живописной местности. Смотрел он также конкурсы певцов и кулинаров, бизнес-дельцов и бизнес-наставников, мастеров управлять игрушечными машинками-монстрами и модельеров, шоу одиноких сердец для холостяков и незамужних девушек, бейсбольные матчи, баскетбольные матчи, футбол, рестлинг, кикбоксинг, экстремальный спорт и – непременно! – конкурсы красоты. (Он никогда не смотрел “хоккей”. Для человека его этнического происхождения, чья юность прошла в тропиках, хоккей – к тому же известный в США как “хоккей на траве” – был игрой, в которую играют на поле. А потому он считал, что играть в хоккей на льду – все равно, что кататься на коньках по лужайке.)

В результате такого непрерывного поглощения телевизионной продукции, которая прежде была ему доступна лишь благодаря складывавшемуся в изображение потоку электронов на экранах телевизоров с лучевыми трубками, а в новые времена – на плоских жидкокристаллических и плазменных мониторах, или дисплеях на органических светодиодах, он сделался жертвой все чаще поражающего нас психического недуга, из-за которого в сознании людей стирается грань между правдой и вымыслом. Случалось, что он вовсе не мог отличить реальность от “реальности” и считал себя настоящим жителем (вернее, невидимым обитателем) воображаемого мира по ту сторону экрана, что был столь мил его сердцу и – как он искренне верил – служил для него, а также для всего человечества, моральным, общественным и практическим руководством, как следует жить на свете. Время шло, и он увязал в этих зыбучих песках нереальной реальности все глубже, по праву считая себя ее частью, вступая во все более тесные отношения с обитателями этого красочного мира, словно современная Дороти, всерьез раздумывающая, не перебраться ли ей в страну Оз навсегда. Так продолжалось, пока в какой-то момент все это не переросло в нездоровое (а каким еще может быть влечение, обреченное остаться без ответа) чувство, направленное на одну конкретную обитательницу телевизионного мира – прекрасную, дерзкую и обожаемую публикой мисс Салму Р., – в слепую страсть, которую он сам, довольно опрометчиво, принял за настоящую любовь. Любовь, во имя которой он поклялся, презрев любые опасности, отыскать путь в тот лучший из миров, в котором, среди себе подобных, в высоком разрешении обитает его “возлюбленная”, чтобы рыцарскими подвигами и душевным благородством навсегда завоевать ее сердце.

Этот человек медленно разговаривал и медленно двигался, немного приволакивая при ходьбе правую ногу вследствие произошедшего много лет назад Внутреннего События. Случившееся тогда повредило и его память: до мелочей помня события глубокой давности, он лишь обрывочно мог припомнить, что происходило с ним в среднем возрасте. Его воспоминания об этом периоде жизни были как груда кирпичей, наспех накиданная нерадивым строителем, желающим создать видимость ровной стены, тут и там зияющая дырами и пробелами. Эти лакуны в памяти он заполнял фальшивыми воспоминаниями, которые черпал из увиденного по телевизору В целом же, несмотря на все недостатки, для своих лет он пребывал в весьма хорошей форме. Это был высокий человек с несколько, пожалуй, вытянутой фигурой, как на картинах Эль Греко или в скульптурах Альберто Джакометти. Как правило, люди с подобной внешностью оказываются склонны к меланхолии; ему же, напротив, посчастливилось обладать неоценимыми для торгового агента достоинствами: располагающей улыбкой и старомодными манерами джентльмена. В свои лучшие годы, довольно долго, он как раз работал торговым представителем. Успеху на этом поприще способствовала и подходящая фамилия – Смайл. “Мистер Исмаил Смайл, менеджер по продажам, фармацевтическая компания «Смайл», Атланта, штат Джорджия" – гласила его визитная карточка. Он очень гордился, что носит ту же фамилию, которая фигурирует в названии корпорации, где он работает. Традиционное для семьи имя. Название семейства товаров. Это непременно должно давать определенные преимущества – по крайней мере, он в это верил. Однако теперь, когда наступила пора его последнего, самого невероятного приключения, он решил выбрать для себя другое имя.