«Нет, мертвые не умерли для нас!
Есть старое шотландское преданье,
Что тени их, незримые для глаз,
В полночный час к нам ходят на свиданье…»
И.А. Бунин
Пол чайной ложки лирики,
капелька мистики
и чёрный юмор на кончике ножа.
«Скрип-скрип», – поскрипывали проржавевшими от времени цепями подвесные качели. «Скррррииииип-скррррииииип», – вторила им старенькая карусель.
«Кому в голову могла прийти столь странная мысль – устроить на кладбище развлекательные аттракционы?», – недоумевала она. Впрочем, никто кроме неё не пользовался аттракционами. Качели и карусель вращались и качались в каком-то своём особом ритме. Иногда за один оборот карусели она не успевала даже моргнуть, а иногда, начало круга приходилось на осень, а конец – на весну. То же самое было и с подвесными качелями. Зависнув в полёте летом, они так бесконечно долго возвращались к точке покоя, что, когда она вновь ступала ногами на землю, её уже покрывал холодный белый снег.
Но эти забавы качелей не беспокоили её. Совсем. Времени было сколько угодно. Во всяком случае, ничто не указывало на то, что оно когда-либо закончится. Её звали Клер (что означает «светлая» или «прозрачная» – подходящее имя для призрака), и она находилась здесь уже довольно давно. Наверное, целый век, а возможно и дольше. Джентльмены за это время, повинуясь виткам капризной моды, несколько раз сбривали и отращивали бороды и усы, а дамы урезали поля шляпок и то укорачивали, то удлиняли подолы своих юбок. Сначала ей было немного грустно. Но постепенно печаль прошла. Было даже увлекательно – наблюдать за посетителями, оставаясь незамеченной. После их ухода вдыхать аромат оставленных кому-то увядающих цветов. Но посетителей становилось всё меньше и меньше, пока, наконец, они перестали приходить совсем.
«Скрип-скрип», – поскрипывали проржавевшими от времени цепями подвесные качели. «Скррррииииип-скррррииииип», – вторила им старенькая карусель. «А что, если звуки издают вовсе не аттракционы? А что, если это вращает свои несмазанные колёса само время?», – размышляла Клер.
Не так давно она обнаружила возле кладбищенских ворот сторожку. Сторожка была ветхой и явно простояла уже немало зим и лет. Удивительно, как же она не замечала её до сих пор? Или её глаза способны видеть не все предметы? – Ни в чём нельзя быть полностью уверенной, будучи призраком.
Клер принялась наблюдать. У сторожки был обитатель – старый смотритель кладбища. Он носил поношенный мешковатый землистого цвета фрак и в любую погоду надевал на голову смятый в гармошку цилиндр. Днём он работал: обходил территорию, подправлял покосившиеся кресты и оградки, сметал с дорожек и могильных плит опавшие листья и иной занесённый ветром сор, обязательно проверял на воротах тяжёлый висячий замок. По вечерам, сидя на скамье перед своей жалкой лачугой, Смотритель покуривал свёрнутую «козьей ножкой» самодельную папиросу, ласково и немного рассеянно поглаживал по макушке седого пуделя.
– На улице довольно зябко. Ты не находишь? К тому же моросит дождь. Если желаешь, то можешь войти в дом и погреться у огня. – Обратился Смотритель к Клер в один из промозглых осенних вечеров.
– Разве ты меня видишь? – Удивилась Клер.
Она воспользовалась приглашением вовсе не потому, что продрогла или намокла – она ведь была призраком, а призракам не страшны ни холод, ни дождь – просто ей давно было любопытно поглядеть на сторожку изнутри. Она обратила внимание на висящий у двери на крюке ключ от кладбищенских ворот, внимательно осмотрела этажерку с пыльными старинными книгами, печь, тяжёлый кованый сундук, кресло-качалку, гамак, криво подвешенную деревянную полку, на которой чудом удерживались крошечные глиняные чашечки и прочая кухонная утварь.
– Как давно ты меня заметил? – Продолжала она расспрашивать Старика.
– Я не слежу за временем. В мои годы перестаёшь придавать ему значение. – Уклончиво ответил тот. – Вот кресло-качалка. Я поставлю его поближе к огню. Надеюсь, от печного жара ты не растаешь, словно туман?
Клер немного помедлила – ведь ни в чём нельзя быть полностью уверенной, будучи призраком, – но всё-таки подплыла поближе к огню. Она не стала устраивайся в кресле, а просто парила над ним.
– Может, ты хочешь чаю или кофе? – Предложил хозяин.
Но Клер лишь вежливо улыбнулась и покачала головой.
– Как тебя зовут? – Вновь задал вопрос Смотритель.
– Меня зовут Клер, – сказала Клер.
– Очень приятно познакомиться, Призрак Клер. У тебя красивое имя. И подходящее для призрака.
– Спасибо. Я знаю, что оно мне подходит. – Клер прямо в воздухе присела в книксене. – А почему ты меня не испугался?
– А почему я должен был испугаться? На мой взгляд, ты вполне безобидна. Но, может быть, я ошибаюсь, и ты хочешь наброситься на меня?
Клер пожала плечами:
– Прежде я ни на кого не набрасывалась. Ну, в те времена, когда на кладбище еще приходили посетители. – Уточнила она.
– Да-да, – вздохнул Смотритель, – в те времена…
– Пожалуй, мне пора. Мне тоже было приятно познакомиться. – Клер сделала ещё один книксен, ведь она была воспитанным призраком.
– Залетай в гости. Всегда буду рад твоей компании.
Иногда Клер сопровождала Смотрителя во время обхода кладбища.
– Призрак Клер, прости старика за бестактность, но где находится… эмммм… так сказать, место твоего вечного успокоения? – Однажды полюбопытствовал он. – Если бы ты показала мне, я бы стал лучше ухаживать за ним, приносил бы цветы…
Но Клер лишь отшутилась, что с годами такие вещи как-то стираются из памяти.
– Знаешь, ты очень легкомысленная особа. – Пожурил её Старик. – Я бы не забыл, окажись я на твоём месте.
– А ты встречал здесь кого-нибудь еще?
– Кого-нибудь еще? – Переспросил Старик-смотритель. – Нет, ни людей, ни призраков я здесь никогда не встречал.
– И тебе совсем-совсем не страшно? – Не отставала она.
– Совсем-совсем. А чего мне бояться? Со мной мой пёс. Но мне хотелось бы знать, чего боятся призраки?
Клер не могла ответить за других призраков, но вспомнила, что поначалу её ужасно пугали совы. По ночам они высовывались из своих дупел, вертели головами и сверкали круглыми глазищами. Но потом она привыкла. Ей даже стало приятно, когда, пролетая совсем низко, какая-нибудь из сов случайно задевала её крылом.
