Перед тем как войти в зал Высшего Совета, Габриэль Бэйнс послал вперед симулакрума, чтобы удостовериться, нет ли засады. Искусно сконструированный робот, созданный изобретательным кланом манов, был полным подобием Бэйнса и мог выполнять множество функций. Однако Бэйнс использовал его только в качестве телохранителя, ибо безопасность была главной жизненной целью Бэйнса, заявкой на полноправную принадлежность к клану паров, которые обитали в поселении Адольфвилл, неподалеку от северного полюса Луны.
Бэйнс, естественно, много раз выезжал из Адольфвилла, однако чувствовал себя в безопасности – или, скорее, в относительной безопасности – только здесь, за мощными стенами города паров. Этот факт неопровержимо доказывал, что притязание на членство в клане отнюдь не являлось изощренной уловкой, с помощью которой он получал доступ в самую укрепленную и способную выдержать долгую осаду городскую зону на Луне. Бэйнс был предельно откровенен с собой… Будто кто-то сомневался в его искренности.
Взять, например, его недавний визит в ужасные лачуги гебского поселения. Он разыскивал сбежавшую бригаду рабочих; предполагалось, что гебы просочились обратно в Гандитаун. Сложность состояла в том, что все гебы – по крайней мере, с точки зрения Бэйнса – выглядели одинаково: сутулые и грязные, в пропахшей потом одежде, гебы не могли сосредоточиться ни на одном мало-мальски серьезном деле; они умели только хихикать и годились исключительно для черной физической работы. Однако для латания постоянно ветшающих укреплений Адольфвилла – хищные маны не дремали – всегда требовалась рабочая сила, поскольку ни один пар не стал бы унижаться и пачкать руки Физическим трудом.
Как бы там ни было, среди полуразвалившихся гебских хижин на Бэйнса накатывал ужас и преследовало постоянное ощущение опасности – ведь на этой помойке было совершенно негде укрыться. Однако гебов это не волновало – они существовали посреди собственных отбросов в состоянии полного душевного равновесия.
На сегодняшнее заседание Совета, который представлял все кланы и созывался дважды в году, гебы, конечно, тоже пришлют своего человека. Вероятнее всего, толстуху Сару Апостлс со всклокоченной и грязной шевелюрой. И ему, парскому делегату, придется терпеть ее присутствие, отворачиваясь и зажимая нос.
Но самым зловещим будет, безусловно, представитель манов. Как и всякий пар, Габриэль ненавидел манов лютой ненавистью. Их безрассудная агрессивность шокировала, а разум отказывался понимать жестокие и беспричинные выходки. Многие годы Бэйнс считал манов врагами, однако это не объясняло их поведения. Маны просто обожали насилие, все и все. Кроме того, они любили поиздеваться и постоянно запугивали остальные кланы, особенно паров.
Подобные мысли отнюдь не прибавляли Бэйнсу смелости в предстоящем диалоге с Говардом Строу, манским делегатом.
Наконец вернулся симулакрум и с легким жужжанием, похожим на одышку астматика, доложил с неизменной улыбкой «а-ля Бэйнс»:
– Полный порядок, господин. Паралитических газов и электрического напряжения большой мощности не обнаружено. Вода в графине не отравлена, радиация в норме, взрывные устройства отсутствуют. Могу порекомендовать вам войти.
– К тебе никто не приближался? – настороженно спросил Бэйнс.
– Там еще никого нет, – ответил биоробот. – Если не считать геба, который подметает пол.
Бэйнс осторожно приоткрыл дверь, предварительно толкнув ее в другую сторону, что было очень существенно. Геб с идиотски-счастливым, типично гебским выражением лица неторопливо и старательно водил метлой по полу. Казалось, работа доставляет ему несказанное удовольствие. Вероятно, даже в течение многих месяцев она не надоела бы ему: гебов не утомляло однообразие, так как они не понимали, в чем, собственно, заключается разнообразие.
«Однако в такой простоте есть свои преимущества», – подумал Бэйнс. Одно время – правда, очень недолгое – его впечатляли проповеди известного гебского святого Игнатия Ледебура, который кочевал из города в город, распространяя бесхитростную умиротворенность своей философии. И этот тоже, определенно, не опасен…
По крайней мере, гебы не старались изменить людей, как, например, мистики-шизы. Гебы добивались одного – покоя и умиротворенности. Они не желали знать никакой ответственности и забот и постепенно становились, как представлялось Бэйнсу, все более отрешенными, приближаясь к растительному существованию, которое, с точки зрения геба, являлось идеалом.
В который раз проверив свой лазерный пистолет – он действовал, – Бэйнс решился, наконец, войти. Осторожно, шаг за шагом, он прокрался в зал, опустился на стул, потом резко пересел на другой – первый стоял у окна, и там Бэйнс представлял бы из себя отличную мишень для всякого, кто находился снаружи.
Чтобы как-то развлечься, дожидаясь остальных делегатов, Бэйнс решил немного подшутить над гебом.
– Как тебя зовут? – спросил он.
– Як-коб Симион, – ответил тот, взмахивая шваброй и все так же глупо улыбаясь: никакой геб не в состоянии догадаться, что его разыгрывают. А если и догадывается, то не подает виду. Полное безразличие ко всему на свете – таков их принцип.
– Тебе нравится твоя работа, Якоб? – спросил Бэйнс, закуривая сигарету.
– А как же, – промямлил геб и хихикнул.
– Ты постоянно этим занимаешься?
– Что? – Геб, казалось, не понял вопроса.
В это время дверь открылась, и появилась пухленькая симпатичная Аннет Голдинг, делегат от клана поли, с сумочкой под мышкой и румянцем на щеках. Ее зеленые глаза блестели, грудь вздымалась.
– Я думала, опоздала.
– Нет-нет. – Бэйнс встал и предложил девушке сесть. Профессионально оглядев ее, он не заметил никаких признаков оружия.
«Однако во рту у нее может быть резиновый карманчик с ядовитыми спорами в капсулах», – отметил про себя пар, пересаживаясь на самый дальний стул за большим столом. Дистанция… Весьма надежный фактор.
– Жарко, – проговорила Аннет, все еще тяжело дыша. – Я думала, что опаздываю, и бежала вверх по лестнице. – Она Улыбнулась ему детской улыбкой, столь характерной для поли.
«Черт возьми, до чего привлекательная девица, – подумал Габриэль Бэйнс. – Ей бы только сбросить немного веса…»
– Аннет, – начал Бэйнс в который уже раз, – вы такая милая девушка и до сих пор не замужем. Вот если бы вы вышли за меня…
– Да, Гэйб, – улыбнулась Аннет. – Я тогда была бы под надежной защитой: лакмусовые бумажки в каждом углу, паутина охранной сигнализации, анализаторы, датчики…
– Когда вы, наконец, повзрослеете, дорогуша, – раздраженно прервал ее Бэйнс.
Он даже не знал, сколько ей лет – как и все поли, она казалась ему вечным ребенком. Ведь поли не взрослели – они оставались детьми навсегда. Ведь что такое полизм, как не продление на всю жизнь безоблачного детства? Кроме того, дети всех кланов Луны рождались поли и обучались в одной центральной школе как представители этого клана. Между ними не возникало различий до десятого или одиннадцатого года жизни. А некоторые, как Аннет, так никогда и не менялись.
