Римма катастрофически опаздывала на работу. Проклятущий замок опять заело. Она минут десять никак не могла повернуть в скважине ключ и, соответственно, закрыть дверь собственной квартиры. После того как ключ все-таки соизволил провернуться положенные два раза, к десяти минутам, принесенным в жертву замку, приплюсовалось десять, потраченные на ожидание автобуса. Потом к этим двадцати прибавилось еще семь, в течение которых Римма пыталась перейти дорогу, отделяющую ее от родного «Петроспецмонтажа», где она трудилась уже ни много ни мало, а около одиннадцати лет. Светофор на переходе нервно мигал красным глазом, переключаться на зеленый не желал, что было на руку мчавшимся с сумасшедшей скоростью автомобилистам.
Римма не любила опаздывать в принципе, а в День защитника Отечества опоздание было просто преступным. Сразу же по приходе на работу у них в отделе было принято поздравлять мужчин с праздником, а из-за Риммы все затянулось и сбилось с наезженной годами колеи. Нельзя же поздравить всех, а одному мужчине сказать – погодите, Брянцева принесет вам подарок чуть позже. Учитывая, что при распределении между женщинами имевшихся в отделе мужчин Римма вытащила бумажку с фамилией Егоров – это их начальник, можно представить, как в ее отсутствие нервничают сослуживицы. Возможно, нервничают и сослуживцы, которые уже почти полчаса работают непоздравленными, что, безусловно, нехорошо.
Когда распаренная Римма влетела в отдел, раздался такой дружный вздох (или выдох?) облегчения, что ей показалось: вздрогнули даже матово-зеленые листья гераней, стоявших на подоконниках, и, возможно, подмигнул сам президент, следивший за порядком во вверенной ему стране с цветного портрета на стене.
– Ну, дорогие мужчины! Сейчас мы вас наконец поздравим с Днем защитника Отечества! – радостно сообщила им Мариванна Погорельцева, которой давно перевалило за шестьдесят.
Уже сорок лет каждое 23 февраля Мариванна произносила в отделе одну и ту же фразу с маленькими поправками: сначала поздравляла с Днем Красной Армии, потом – с Днем Армии Советской (а заодно и Военно-Морского Флота), а теперь вот – с Днем защитника Отечества. В ее слегка съежившихся от времени устах эта фраза ничуть не поблекла, звучала всегда ново, жизнерадостно и даже как-то вкусно. От привычных звуков низкого голоса Погорельцевой Римму сразу отпустило напряжение, от которого у нее сводило шею всю дорогу, и она безропотно позволила впихнуть себя составным звеном в цепь женщин, выстроившихся перед рабочими столами. То, что она даже не успела причесаться, ее совершенно не волновало. Перед кем тут причесываться? Они работают вместе уже сто лет и видели друг друга и причесанными, и непричесанными, и даже здорово всклокоченными после головомойки у начальства.
Женщины дарили мужчинам стандартные наборы в виде ежедневников и брелоков, лосьонов до бритья и после, а также коробочек с маленькими отверточками, которые вовремя принесли в «Петроспецмонтаж» современные коробейники. Римма купила Егорову у тех же коробейников электрическую зубную щетку. Логотип фирмы, которая ее произвела, был совершенно незнаком Римме, но щетка оказалась недорогой, весело жужжала и имела веселый бело-красный колер. Начальник, получив вместо традиционного ежедневника электрощетку, с небывало рассеянным видом периодически нажимал на кнопку включения и, вслушиваясь в жужжание нестандартного прибора, с интересом поглядывал на Римму все два часа, пока она не отложила отчет и не скрылась от его взгляда за шкаф. Там вместе с остальными отдельскими женщинами Римма принялась резать продукты для бутербродов, сырной закуски и такого же вечного, как Мариванна Погорельцева, салата «Оливье».
Во время традиционного застолья начальник отдела Юрий Николаевич Егоров все с тем же неподдельным интересом рассматривал свою подчиненную Римму Геннадьевну Брянцеву, будто видел ее впервые. Сначала она этому удивлялась. Неужели какая-то (и наверняка палёная) электрическая зубная щетка способна что-то изменить в их устоявшихся отношениях? Конечно же, ничего. Начальник – он и есть начальник. Она его, безусловно, всегда уважала, но не более того. Потом взгляд Егорова начал Римму раздражать. Чего ему, собственно, надо? Вон как блестит на его пальце широкое обручальное кольцо! Прямо неудобно, честное слово. Мариванна, похоже, уже заметила взгляды Егорова и теперь сама поглядывает на Римму со значением.
Поскольку взгляды начальника стали еще надоедливее за чаем с традиционным тортом «Прага», испеченным все той же Погорельцевой, Римма решила ответить Егорову тем же. Она подперла подбородок кулаком и принялась разглядывать тысячу раз виденное лицо мужчины, под началом которого работала уже десять лет. Лицо было так себе. Совершенно обыкновенное. Не плохое, конечно, но и не выдающееся. На лоб падают прямые пряди темных волос с легкой сединой. Широкие кустистые брови нависают над средней величины глазами цвета спитого чая. Длинных ресниц или какой-нибудь классической поволоки в наличии не имеется. Нос прямой, но и только. Ни тебе трепещущих ноздрей, ни породистой горбинки. Под носом усы. Щеткой. Видимо, жесткие. Под ними почти скрывается верхняя губа. Римма напрягла память, но так и не вспомнила Егорова без усов. Это означало, что изгиба его верхней губы она не видела никогда. Скорее всего, там и смотреть не на что. Губа нижняя до того обыкновенная, что о ней и сказать нечего. О подбородке тоже. Обычный. Безвольным не назовешь, но и на волевой тоже не тянет. Бежевый джемпер с коричневыми ромбами. По цвету подходит к глазам, зато совсем не сочетается с серыми брюками. И самое отвратительное в Егорове – это, конечно, массивное золотое кольцо на безымянном пальце правой руки. Зачем так выпячивать свое семейное положение? Как будто женщины не догадались бы, что Юрий Николаевич женат, если бы кольцо было узким.
Егоров заметил, что Римма тоже решила его разглядеть с пристрастием, и улыбнулся. Улыбался он хорошо. Как Юрий Гагарин на старых советских снимках. Но на что Римме его улыбка? Пусть на нее любуется жена, которая надела ему на палец такое уродство.
Когда чай был выпит, а торт «Прага» съеден вплоть до ягод черноплодки, которыми Мариванна выложила на верхнем корже число 23 для дизайна, Егоров разрешил всем идти домой. Римма подошла к зеркалу, чтобы половчее натянуть фетровый берет, и увидела, что за весь день так и не причесалась. Светлые прямые волосы, выбившись из-под заколки, висели вдоль лица неопрятными спутавшимися прядями. Вот почему на нее глазел начальник. Она-то думала, из-за электрощетки, а оказывается, из-за того, что за праздничным столом она выглядела, как натуральная баба-яга. Римма с силой выдохнула из легких воздух, будто выбрасывая из себя вместе с ним огорчение и досаду. Конечно, ей наплевать, что подумал про нее Егоров, но причесаться все-таки надо было. Хотя бы ради праздника.
