Кончики пальцев скользят по изгибу моей шеи и плеча.
Я делаю короткий вдох, задерживаю его, а после выпускаю воздух лишь затем, чтобы снова его задержать, когда это прикосновение, горячее, как огонь, передвигается к моему горлу, обводит ключицу. Теплое дыхание щекочет чувствительную кожу прямо за ухом. Затем кончики зубов лишь самую малость прикусывают его мочку. Ровно настолько, чтобы я ощутила, как они остры.
– Позволь научить тебя, – рокочет в тенях глубокий голос. – Позволь изучить тебя.
Я падаю спиной на постель, сотканную из тьмы. Она окутывает меня сладким, ударяющим в голову ароматом. Я ничего не вижу, потому что все чернильно-черное, так что я закрываю глаза, позволяю ожить другим своим чувствам.
Он здесь.
Его тело вплотную прижимается к моему.
Его пальцы крутят тонкие лямки на моих плечах.
Его руки стягивают прочь шелковые складки моего платья.
Мое горло вибрирует низким стоном. Я отзываюсь на его прикосновение, позволяю ему увлечь меня, повести за собой в этот чувственный танец. Его губы полные и мягкие, и по моей коже разбегаются искры, когда его поцелуи пытливо опускаются вниз по моей шее, ключице, меж грудей. Я провожу руками по широким плечам, назад к голове, мои пальцы путаются в длинных шелковистых прядях его волос.
Этого ты хочешь?
Ильсевель?
Я распахиваю глаза. Тусклый красный свет разгоняет тьму ровно настолько, чтобы я разглядела лицо, нависшее надо мной. Эти решительные черты, острые, как лезвие ножа, его глаза – две черные пропасти, кипящие яростью, ненавистью.
Он обнажает зубы. Они остры, как клыки.
Затем я падаю. Падаю, кувыркаясь, а мимо меня проносится горячий воздух. Жар внизу все нарастает, сжигает жалкие остатки моего одеяния, впивается в мою плоть, в мои кости.
Я кричу…
…и приземляюсь на спину.
Каждая мышца в моем теле напряжена, легкие сдавило. Какой-то миг мне кажется, что я ударилась о камень, разбилась на миллион крохотных кусочков. Затем мое сердце болезненно сжимается. Жизнь проносится по всему телу, сотрясая кости. Я делаю судорожный вдох. Я не сразу понимаю, что моргаю очень часто, потому что нет разницы, открыты или закрыты мои глаза. Вокруг абсолютная чернота. Может, я ударилась головой, когда упала? Я теперь ослепла?
Но нет. Я не упала. Не по-настоящему.
И плоть на моих костях не расплавилась.
Это был просто сон.
Горло сдавливает всхлип. Перекатываясь на бок, я стискиваю край узкой койки, на которой лежу. Мой одурманенный разум начинает медленно проясняться. Я снова понимаю, где нахожусь: в пещере. Сырой. Холодной. Темной. Глубоко под поверхностью этого мира. Заточена за заговор против Короля Теней.
Вниз по позвоночнику прокатывается дрожь. Эта тьма ужасна. Она кажется живым существом, подавляющей сущностью, питающейся моим здравым рассудком. Мои чувства и так уже крайне обострены благодаря моему божественному дару. Теперь же, без зрения, не осталось никаких преград между мной и мельчайшими ползучими ощущениями.
Если бы я только могла вернуться в тот сон! Потому что это ведь был сон… правда же? Часть меня хочет верить, что это было воспоминание. Те прикосновения. Те поцелуи. Тот восторг, что охватывал как тело, так и душу. Они были моими. На несколько бесценных мгновений они были моими.
Вот только это ложь.
Те поцелуи предназначались Ильсевель.
Моей сестре.
Возлюбленной.
Мертвой.
Слезы текут по моим щекам. Как долго я уже плачу? Не знаю. Точно так же не могу я и понять, сколько времени уже провела в этом темном месте. Мне кажется, что прошли разом мгновения и годы с тех пор, как стражники уволокли меня с того эшафота, протащили по сбивающей с толку веренице каменных коридоров и швырнули в эту камеру. Я помню, как сидела здесь, на этой самой койке, глядя, как единственный сияющий кристалл лорста тускнеет и гаснет. Не знаю, как давно это было.
Глаза болят от напряжения. Я вновь их закрываю и вызываю в памяти последнее, что видела: Лирию. Мою сводную сестру. Она стояла прямо за решеткой камеры, когда мы прощались. Где она сейчас? На полпути домой, в Белдрот, везет отцу доклад о последних событиях?
Скорее всего, ее убили прежде, чем она добралась до Промежуточных врат, а труп послали королю Ларонгару в качестве предупреждения. Наказание за его предательство. И за мое.
Сделав вдох сквозь стиснутые зубы, я сажусь. Меня накрывает волной головокружения, а внутренности скручивает паникой. Я раскидываю руки в стороны, ищу что-то, хоть что-нибудь, чего могу коснуться, за что могу уцепиться. Одна рука с размаху ударяется о каменную стену. Боль отдается в костях, и я вскрикиваю. Затем прикусываю язык. Склоняю голову набок.
Когда я коснулась стены, что-то… произошло.
Дрожащими пальцами я тянусь вперед, прижимаю ладонь к толстой, холодной каменной глыбе. Эти стены не вырубали, они сформировались естественным путем за многие тысячелетия. Я закрываю глаза и другой рукой сжимаю хрустальный кулон, висящий на моей шее. Сперва стоит абсолютная тишина. Я стискиваю кулон сильнее, пока не начинаю чувствовать слабую пульсацию в его центре, согревающую мою кожу.
Из глубины стены, пробираясь сквозь тяжелый камень, доносится ответный звон.
Внезапный стон металлической двери пугает меня. Я отдергиваю руку от стены, сердце подскакивает. Это был настоящий звук? Или он мне почудился? Нет, появился свет. Настоящий свет. Сияние слабое, но его достаточно, чтобы я ахнула и накрыла лицо обеими руками.
Звук тихих шагов. Шелест тяжелой ткани по камню. Они звучат так громко в этой тишине, что будто эхом отдаются у меня в голове. Я всматриваюсь в щелочку между пальцами. Свет льется из какого-то источника за пределами моей камеры. Он натыкается на прутья решетки на ее двери, чертит длинные полосы теней на полу. По мере того как свет приближается, эти полосы двигаются, словно лезвия тьмы, готовые разрезать меня пополам.
Стражники возвращаются, чтобы вернуть меня на эшафот? И на этот раз разъяренный король сдержит свое обещание? Никакой отмены казни в последнюю секунду. Я встану на колени перед плахой и буду смотреть вниз, на ящик, обитый синим шелком. Это последнее, что увидят мои глаза, прежде чем голова скатится с плеч.
Я вскакиваю с кровати и расправляю свои юбки. Стоя прямо, я стискиваю кулон одной рукой, вторую сжимаю в кулак, решив не показывать страха. Свет приближается достаточно медленно, чтобы мои глаза успели к нему адаптироваться. То, что мгновение назад казалось ярким, как пылающая звезда, обернулось одним-единственным кристаллом лорста, закрепленным на серебряной подставке, которую держит дрожащая рука. По ту сторону решетки останавливается фигура. Мне кажется, что это мужчина, но он так плотно укутан плащом, что я не уверена. Он низко надвинул капюшон на лицо. Есть в нем что-то жутко знакомое, какой-то отзвук от его души, что задевает мое обостренное даром восприятие. Это не Фор. В этом, по крайней мере, я уверена.
