Новый статус Америки: от республики к империи
Идеал президента
США создавались и долгое время были демократической республикой, но в конце XX века, после распада СССР, эта страна становится империей, определяющей судьбы всего мира. Америка производит четверть мировых богатств. Ее флот контролирует все океаны, а значит, мировую торговлю. Говорят, что империей XXI века станет Китай, но экономика США в 3,3 раза больше китайской (не говоря о системных проблемах последней, о чем ниже). В первом десятилетии XXI века нет страны сильнее США.
Пока статус империи неформален. Рядовые американцы да и многие политики далеки от того, чтобы называть свою страну империей. Но такова реальность, и чем быстрее Америка ее признает, чем быстрее выработает системный метод управления миром, тем лучше. Ни Буш-младший, ни Обама этим похвастаться не могут.
Книга Фридмана обращена к президенту США, кто бы ни занимал этот пост. Американский президент – важнейшая фигура, связывающая идею республики (он избирается демократическим большинством) и идею империи (он принимает решения мирового масштаба). Фридман советует главе страны следовать примеру трех наиболее почитаемых лидеров Америки:
▶ примеру Авраама Линкольна, который сохранил федеративный уклад страны и отменил рабство. При этом Линкольн до последнего не признавался в намерении отменить рабство – ему нужна была поддержка рабовладельческих штатов в войне;
▶ примеру Франклина Рузвельта, который ради сохранения нации во Второй мировой войне вступил в союз со Сталиным, хотя не поддерживал социализм;
▶ примеру Рональда Рейгана, который, стремясь сокрушить «империю зла» СССР, оказывал всяческую поддержку Китаю.
Все трое действовали цинично и лицемерно. Они «дружили» с теми, кого ненавидели, чтобы сокрушить более сильного врага. Они не позволяли себе идти на поводу у иллюзий. Скажем, Рузвельт не тешил себя иллюзией, что Второй мировой войны можно избежать. В конечном счете они действовали в интересах нации. Таким и должен быть президент Америки.
Его добродетель не в доброте, а в изобретательности и в быстроте принятия решений. Он делает то, что целесообразно, но при этом не забывает про утвержденные отцами-основателями принципы республики.
Президент США никогда не должен использовать слово «империя» по отношению к своей стране. Иначе он не найдет поддержки ни у своего народа, ни у других, прослывет агрессором. Но он должен действовать как император, управляющий мировым порядком. Да, во внутренней политике президент ограничен Конгрессом и Верховным судом. Экономика, религия, пресса вне его прямого контроля. Но во внешней политике президент обладает огромным могуществом.
Управление сводится к двум принципам:
1. Создавать такое равновесие сил, которое бы отводило разнообразные угрозы от Америки. Конфликты должны становиться делом других стран, которым США могут помогать или мешать, но не вмешиваться в их столкновения прямо.
В период наивысшего могущества Британской империи лорд Пальмерстон сказал: «У Англии нет вечных союзников или вечных врагов. Вечны и постоянны только наши интересы». Американский президент должен сделать эти слова своим девизом.
2. Прибегать к военному вмешательству только в качестве крайней меры.
Создание такой политики – главная цель 2010-х годов, накануне которых Фридман пишет эту книгу.
Два события, которые определяют 2010-е
Логика 2010-х задана двумя событиями мирового масштаба – решением Буша-младшего в 2001 году начать войну с терроризмом и мировым кризисом 2008 года. Оба этих события сначала были внутренними проблемами США. А потом охватили весь мир – таковы последствия имперской мощи Америки. Оба события часто оценивают неправильно.
Борьба с терроризмом. Объявив войну терроризму, Буш достиг нескольких важных целей: обнадежил американцев, показав, что Америка способна защищать их в любой точке мира, и в то же время показал исламистам, что страна готова к войне и способна нанести врагу серьезный урон.
Но в долгосрочной перспективе он загнал себя в ловушку. Война была объявлена не исламу (что вызвало бы отчуждение некоторых исламских союзников Америки) и не «Аль-Каиде» (тем самым за скобки оказались бы вынесены другие террористические группировки), а абстрактному терроризму. Однако терроризм – это не враг, а способ ведения войны (представим, что после нападения на Перл-Харбор в 1941-м Рузвельт объявил бы войну не Японии, а японской авиации). Война с ним не имеет конца.
Идейные просчеты стали ясны, когда США вторглись в Ирак: Хусейн не поддерживал отношений с «Аль-Каидой», утверждения США о том, что Ирак скрывает оружие массового поражения, оказались ложью, а установить собственный порядок в этой стране американцам так и не удалось. Как, впрочем, и в Афганистане.
При этом терроризм не представляет собой стратегической угрозы для США: даже если «Аль-Каида» сбросила бы на какой-то американский город ядерную бомбу (что маловероятно), это не уничтожило бы США как государство, не сокрушило бы основу республики. Однако внешняя политика, сосредоточенная на такой широкой цели, становится несбалансированной: развалив Ирак, Буш способствовал укреплению Ирана, а еще не уделял должного внимания все более уверенной России. Самым разумным решением президента было бы не отрицать проблемы терроризма и всячески демонстрировать свою приверженность делу борьбы с ним. Президент должен внушать народу, что исламский терроризм будет уничтожен, но четко понимать, что это невозможно. Борьба с терроризмом должна вестись пропорционально реальной угрозе. Стратегия должна быть переосмыслена.
Всемирный финансовый кризис. Кризис 2008 года не был чем-то уникальным, он развивался по обычному кризисному сценарию: растущая экономика генерировала деньги в огромных масштабах, дешевая валюта вкладывалась в недвижимость и акции, цены росли, пока не достигли всех мыслимых пределов, а потом рухнули. Весной 2007 года рискованные ипотечные займы в США оценивались аж в $1,3 трлн, при этом цены на жилье стали падать, и уже к осени четверть недвижимости стоила дешевле выданных под нее средств. Тут и цены на нефть обрушились, так что банкротиться стали не только банки, но и сырьевые компании.
