Глава 1. Безумные сновидения.
Сознание медленно, но верно возвращалось ко мне. Туман в голове начал отступать, но полностью уходить отказывался. Мое собственное тяжелое дыхание оглушало в этой звенящей тишине, а грубая ткань на лице мешала четко видеть и дышать. Я попытался пошевелить затекшими ногами, но ничего не вышло, и я понял, что они были связаны. Тогда я попробовал подвигать руками. Бесполезно, они тоже чем-то крепко замотаны. И я лежал прямо на них спиной. Боль пронзала как руки, так и затекшие мышцы поясницы. Постепенно до меня стали доноситься еле слышные вздохи, стоны и звон цепей. Я в панике начал крутить головой и понял, что у меня на шее висит что-то холодное и тяжелое. Стальной ошейник. Нащупал языком ткань во рту. Через этот импровизированный кляп попытался закричать. Вопреки моим надеждам, я услышал от самого себя лишь тихое мычание. Которое, тем не менее, произвело какой-то эффект.
Хлопок двери. Тяжелые шаги. Меня грубо рванули вверх за ошейник, от чего я не успел встать на ноги и мешком свалился вперед, больно ударившись лицом об пол. Что-то горячее потекло по щеке. Меня снова дернули на верх, и в этот раз я сумел не упасть, а опереться на колени.
– Встать! – рявкнул хриплый голос, болезненно натянув ошейник. Кое-как, через жжение в затекших мышцах, я поднялся, и меня, наклонив головой вперед, повели в неизвестность.
Я ничего не видел и не мог видеть через ткань. Вокруг определенно было темно. В голове яростно стучал только один вопрос: «Неужели это конец?». Сердце грозилось вот-вот выпрыгнуть из груди. Руки и ноги дрожали, то ли от холода, то ли от страха. Я задыхался от мешка снаружи и от паники внутри. В мыслях все ещё была вата.
Я решил, что проще подчиняться ведущему меня незнакомцу, чем думать. Тем более, что никаких гениальных идей спасения не рождалось. Почему? Не знаю. Может, меня отравили? Напоили ядом для покорности? Или это я сам боюсь сделать лишнее движение, боюсь сделать себе только хуже? Подчиняюсь в надежде на удачу? Пусть проблемы решатся сами собой. Но откуда я могу знать, что они решатся в мою пользу?
– Просто верь, – прошептал внутренний голос, – что ещё тебе остается?
– Да, – ответил ему я, – меня просто отравили, вот откуда эта покорность и слабость. И с этой мыслью увяли последние ростки внутреннего сопротивления.
Меня вели по гулкому помещению, которое больше походило на лабиринт Минотавра, так много я прошел поворотов, подъемов и спусков. Босые ноги замерзли, ступая по шершавой каменной кладке. А после подъема по небольшой лестнице, холодный воздух обжигающей ладонью коснулся моей обнаженной груди.
Я даже не успел вдоволь наполнить легкие, как меня грубо толкнули и упрямо повели дальше. Теперь под ногами была земля и трава. Острые ветки и камни впивались в ступни, но мне уже было не до этого. Ведь вдалеке я слышал музыку и дикие, нечеловеческие крики. Крики беснующейся толпы. Крики диких зверей. От этих звуков в разуме снова вспыхнул страх, и пробежал мурашками сверху вниз, снова пробудив первобытное желание. «Беги, идиот, беги куда угодно!» – вопил разум. Но на шее висел ошейник, а в спину упиралось что-то острое. «Остается только идти вперед», – снова ответил я ему.
Спустя пару минут ходьбы вопли звучали уже просто оглушительно. Стало невыносимо жарко и светло. Кожа горела огнем, а во рту пересохло. Я провел шершавым языком по таким же сухим губам, и почувствовал вкус крови.
Прошло ещё несколько минут ходьбы в темноте, спотыкаясь и падая. Меня, наконец, остановили, поставили на колени в песок, и за железку на шее пристегнули к высокому столбу позади. Рывком сорвали с головы мешок.
От увиденного у меня отвисла челюсть, а внутри что-то оборвалось. Моему взору открылась огромная «арена», со всех сторон окруженная темной чащей неизвестного мне леса. На краю «арены», среди вековых дремучих деревьев, скрывались высокие трибуны, на которых я мог разглядеть сотни людей в черных капюшонах с прорезями для глаз. Они кричали, свистели и махали руками, в которых угадывалось очертание… кукол? И деревья вокруг словно вторили их дикой ярости. Лапы густого ельника раскачивались из стороны в сторону, создавая теневые фигуры, крутящие руками, двигающиеся в такт живым людям, кричащие и жаждущие зрелищ, как и все вокруг. Высоко в вершинах деревьев тысячи глаз с интересом наблюдали за происходящим варварством и ярко горели. В них отражался огонь. Огонь, а точнее невероятных размеров костер в центре арены, исходящий жаром, словно раскаленная духовка.
Температура и дым беспощадно разъедали глаза, от чего те непрерывно слезились. Зрители так громко шумели, что голова буквально раскалывалась. Монотонный грохот тысяч ног отдавался вибрацией в теле и сбивали сердце с правильного ритма. Разбитый лоб ныл, а кровь тонким соленым ручейком заливалась в рот. Невероятным усилием воли я сумел покрутил головой и увидел, что по обе стороны от меня также привязаны люди. В полнейшем недоумении смотрящие вокруг и дрожащие.
Я поднял голову вверх. Ко мне медленно шел один из «зрителей». Фигура, небольшого роста, в глубоком черном капюшоне, скрывающим лицо в неясной тени. Он занес надо мной кинжал левой, слегка дрожащей рукой. Сталь сверкнула ярким светом костра. И тишина накрыла меня с головой.
Глава 2. И тысячи глаз смотрели на меня.
Терминал довольно пикнул, подтвердив, что моя оплата прошла успешно. Приветливая женщина на ресепшене улыбнулась мне и пожелала счастливого пути. Я помахал ей рукой, вышел на улицу и глубоко вдохнул свежий утренний воздух. Первые лучи солнца тепло коснулись моей руки, нежно провели по лицу и волосам, и скрылись в темной глубине окон хостела, в котором я остановился на одну ночь, чтобы отдохнуть. Я улыбнулся. Этому прекрасному утру. Этой прекрасной жизни. И своему паршивому настроению, конкурирующему с ноющей болью внизу живота.
Выдохнув, я сделал пару шагов к своей машине и понял, что ветер не поверил в мое дружелюбие. Он холодными пальцами начал трепать меня по щекам, заползал ими в щели в одежде. Я невольно вздрогнул и, плотнее закутавшись в свою кожанку, ускорил шаг.
Лобовое стекло довольно сверкнуло лучами солнца. Вот она, моя красавица. От удовольствия я невольно потер руки, нетерпеливо подходя к своей оранжевой повозке. К своему четырехногому коню, который может отвезти меня куда угодно, стоит только
