Дэвид Фарр - Книга украденных снов

Если ты читаешь эту книгу или кто-то читает ее тебе, то ты узнаешь, что мы живем в странные времена.

Тень пронеслась над землями Краснии. И люди испугались.

У тени было имя. Это президент Чарльз Мальстайн. Он появился ниоткуда и теперь управляет всем.

Ты не можешь с ним бороться – если тебе дорога жизнь.

Ты не можешь его упрашивать – если не хочешь лишиться языка.

Ты можешь лишь оставаться и страдать – или бежать.

Взгляни вверх!

Высоко в ночном небе ты увидишь огромный серебристый дирижабль. Воздушный корабль летит на запад над океаном. Он называется «Пегас». Он везет отчаявшихся людей из Краснии, беглецов, не вынесших жестокого деспотизма Чарльза Мальстайна, в приветливые объятия иностранного города – Порт-Клемента.

Загляни через окна в каюты первого класса воздушного корабля. Посмотри на эти печальные озабоченные лица. Эти люди оставили позади тех, кто им дорог. Увидят ли они их когда-нибудь снова?

А теперь перемести взгляд ниже. Мимо стальных конструкций и лестниц до палубы второго класса. Она открыта всем ветрам, и там очень холодно. Люди здесь кутаются в тонкие серые одеяла, шапки и шляпы натянуты на уши.

Приглядись еще внимательнее. Видишь фигурку? Кто-то одиноко стоит в дальнем углу и смотрит наружу, в темноту.

Девочка!

Ей двенадцать лет. Она худая, темноволосая, с веснушчатым носом. На руках у нее митенки – перчатки без пальцев, она держит небольшую и на вид недешевую дорожную сумку. Одета она в поношенное шерстяное пальто, под которым красная клетчатая рубашка, темный джемпер и брюки, которые скорее подошли бы мальчику. Ее черные кожаные туфли велики на размер, и их не помешало бы почистить.

И смотри-ка. Кто-то направляется к ней через всю палубу. Очень подозрительно! Не грозит ли ей это опасностью?

Незнакомец худощав, одет в болтающийся на нем потрепанный костюм. В левой руке он несет потертый футляр для скрипки, обернутый в одеяло.

И, если только глаза Рейчел Кляйн ее не подводят, на голове у него пингвин.

– Извини. Я не мог не заметить, что ты уже давно стоишь тут одна. Моя дорогая девочка, у тебя нет причин меня бояться.

Рейчел не ответила. Неряшливо одетый человечек стоял возле нее и улыбался. На пиджаке у него не хватало нескольких пуговиц. Глаза его весело блестели, но в то же время были печальными. Он походил бы на доброго дядюшку, если бы у Рейчел был добрый дядюшка. Сколько же ему лет? Рейчел не могла точно сказать.

Он заговорил снова, и слова посыпались из его рта, как смешинки:

– Ты захочешь узнать мое имя. Правильно! Кто я такой? Почему заговорил с тобой? Почему я здесь, на этом огромном дирижабле, летящем в Порт-Клемент?

Как я раздобыл билет на вылет из этого жалкого городишки Брава? Почему мой билет на это путешествие розовый, а твой – синий? Настоящие ли у меня усы? Почему моя шляпа так похожа пингвина?

Он смолк, чтобы перевести дух. Рейчел все так же молчала, глядя на свои туфли. Они были столь явно ей велики. Заметит ли он это? Увидит ли небольшую выпуклость в ее носке? Ей надо быть осторожной. Незнакомец мог выследить ее в Браве. От «Дома иллюстраций Мейера». Сейчас такое время, что доверять нельзя никому.

– А ты, моя дорогая? Сколько тебе лет?

– Двенадцать.

Это Рейчел могла ему сказать. В этом опасности не было.

– Боже праведный! На вид тебе и одиннадцати-то не дашь! А как тебя зовут?

Рейчел Кляйн быстро собралась с мыслями. И вспомнила свое фальшивое имя.

– Изабелла фон Гурнинг.

– Какое очаровательное имя. Ты живешь в Браве? В какой части города?

Рейчел глубоко вдохнула и опять солгала.

– В западной? Очаровательный район. Там множество прекрасно одетых женщин. – Он присмотрелся к девочке. – И все же я чувствую в тебе другой дух.

О, нет! Он видит ее насквозь! Как он мог это понять?

Незнакомец внимательно ее оглядел.

– Нет. Я подозреваю, что ты из более бедной северной части, из семьи артистов. Глаза у тебя музыкальные, а если судить по твоему носу, то в гостиной у вас наверняка стоит пианино.

Как он это узнал? Как вообще такое можно узнать?..

– Стоит? Ха! Я так и думал! – Он подпрыгнул от восторга. – А где твои замечательные родители? Пошли в буфет купить тебе горячего шоколада? Мне жаль, но он здесь не очень хорош.

Почему она едва не плачет? Из-за недостатка сна? От упоминания о горячем шоколаде? От воспоминания о булочках в старинной семейной квартире?

– Но, дорогая моя, почему ты такая печальная? Из-за плохого горячего шоколада? Нет, теперь я понял. Ты здесь без родителей. Ты совсем одна. А где же они?

– Моя мама умерла.

Лицо незнакомца омрачилось.

– О, бедная моя девочка. Какой же я бестактный. Меня надо побить палкой. Мне следовало бы сообразить, что у тебя могла быть и более печальная причина для этого путешествия. Да ты вся дрожишь! Пожалуйста, возьми мое одеяло. Оно немного пахнет заправкой для салата, потому что у меня сегодня было неприятное происшествие с багетом. Со временем ты узнаешь, почему оно такое засаленное и почему на нем изображены арбузы.

Рейчел вздрогнула от холода и взяла довольно грязное старое одеяло, которым был обмотан футляр от скрипки.

– А твой отец? Где он?

– В тюрьме. Его забрали солдаты.

– О, дорогая Изабелла! Но в наши дни это слишком обычная история. Он им сопротивлялся? Нет? Тогда он, наверное, поступил мудро. С государственной полицией Чарльза Мальстайна не шутят. Во времена императора, если полицейские приходили тебя арестовывать, то они делали это с вежливой улыбкой и преподносили тебе букет цветов или коробку шоколадных сердечек. А вот в наши дни у полиции нет ни оснований для ареста, ни манер. И шоколадных сердечек тоже нет.

Рейчел посмотрела на него. На его изрядно поношенный костюм. На его смешные усики. Незнакомец заговорил снова:

– Могу ли я спросить, зачем ты летишь в Порт-Клемент?

– Там мой брат. Я должна его найти.

– У него там все хорошо?

– Не знаю.

– Ты не получала от него вестей? А ты знаешь, где он живет? У тебя даже нет номера его телефона? Тогда как же ты его отыщешь? Ну, не плачь. Я всего лишь спросил. Конечно, ты его найдешь, пусть даже в Порт-Клементе живет семнадцать миллионов человек, а брат не знает, что ты скоро там будешь. Почему ты снова плачешь? Ну вот, я попытался тебя развеселить, а стало только хуже! Моя проблема в том, Изабелла, что я говорю быстрее, чем думаю. Моя мама, чудесная женщина, часто ругала меня за этот недостаток. Прости.