Май 623 г. н. э. Константинополь.
Тихий стук в дверь удивил нотария[1] Стефана. Кто бы это мог быть? Воскресенье же! Нотарий снимал комнату у пожилой вдовы на окраине Константинополя. Он очень любил это место. Во-первых, у него был отдельный вход, а во-вторых, дом окружал маленький садик. Торжество природы, которое начиналось каждую весну, завораживало его. В саду распускался жасмин, который наполнял своим тяжелым ароматом комнату Стефана. Он обожал этот запах. Впрочем, почтенная вдова терпеть его не могла. У нее болела от него голова, и только мольбы постояльца спасали куст от топора. В садике были еще какие-то цветы, но Стефан не знал их названия. Вдова не говорила, а он и не спрашивал. Он просто наслаждался этим кусочком зелени, таким редким в гигантском городе, где все было вытоптано сотнями тысяч ног. Дома внутри стен Константина лепились плотно, словно пчелиные соты, и с каждым годом они дорожали. Те же дома, что были в предместьях, напротив, становились все дешевле. То авары, то дикие склавины периодически грабили окрестности столицы. Слухи ходили, что и сам персидский царь Хосров второй мог нагрянуть в гости. Так пугливо думал каждый в столице мира, но боялся произнести эти слова вслух.
И все же, кто это там стучит? Неужели?… Стефан вскочил с постели, словно его подбросила какая-то незримая сила. Он спешно оделся и открыл дверь. К его глубокому разочарованию гость был ему незнаком. Римлянин лет сорока пяти, с густыми волосами, подрезанными надо лбом на старинный манер. Короткая ухоженная борода с проседью, нос с горбинкой и очень, очень дорогая одежда и обувь. Гость был весьма небеден, и это явно бросалось в глаза. Римский плащ сагум с закругленным низом поверх туники тут носили нечасто. Состоятельные горожане надевали талары[2] кричащих цветов. Гость был не местный, и это ясно как божий день.
– Я вижу перед собой уважаемого Стефана? – спросил римлянин. – Ты очень похож на своего брата. Меня зовут Приск. Могу я войти?
– Брата! Откуда ты знаешь, что это я? – из Стефана словно выпустили воздух, и он рухнул на скамью, ни жив ни мертв. Гость истолковал его молчание правильно и вошел, аккуратно затворив за собой дверь.
– Ты еще не научился убедительно лгать. Почтенный Ицхак считает, что именно ты тот самый Ратко. Твое письмо доставили его светлости, – сказал купец, – и он прислал свой ответ. На тот случай, если у его брата будут какие-то сомнения.
И он протянул Стефану свиток, который тот взял дрожащей рукой. Его светлость? Какая еще светлость? Да что тут вообще происходит? Стефан развернул папирус и углубился в чтение. Простонародная галльская латынь, – механически отметил писец.
«Приветствую тебя, брат Ратмир! Если вдруг у тебя остались какие-то сомнения, то поспешу их развеять. Бочка с желудями стояла слева от входа. В тот самый день отец поймал судака, и Никша заревел, когда я ткнул этой рыбиной ему в лицо. Наша мать пекла лепешки в золе и пела песню про Дунай. Прости, я немногое помню из детства. Тот, кто придет к тебе – порядочный человек. Верь ему, он сделает хорошее предложение. Впрочем, ты можешь от него отказаться. Выбор за тобой. Но знай, в любом случае у тебя есть старший брат, и он горы свернет ради тебя. Крепко обнимаю тебя, Ратко. Твой брат Само.»
Стефан плакал, впервые за много лет. То напряжение, что скопилось в нем за месяцы ожидания, надежда, страх, все это вылилось в виде непрошеных слез, прочертивших борозды на его щеках. У императорских евнухов не бывает родни. Они служат Августу и Августе, они служат Империи. Родня может унаследовать все, что скопил алчный чиновник, а императорская казна не любила делиться. Евнухи были одиноки. Они были безумно одиноки! Их жизнь скрашивало только золото, которое и являлось их истинной страстью, смыслом их жизни. Золото, роскошь и изысканная еда. Ну, и власть, конечно же! Приск стоял рядом и понимающе улыбался в бороду. Он видел перед собой истинное чудо. Чудо, которое сотворили люди, упорство и много, очень много денег. Воистину, это было удивительно.
– Расскажи! – требовательно спросил Стефан.
– Что именно?
– Все! С самого начала! – к Стефану уже вернулось самообладание. Он снова стал собран, деловит, а голова работала так, как ей и положено. Тренированный ум императорского писца был готов принять информацию и разложить ее по полочкам емкой памяти.
– Я купил твоего брата лет пятнадцать назад, – начал свой рассказ Приск. – Мне продали его в Ратисбоне за полтора солида. Тогда баварские земли еще граничили с пустошами, где селились все кому не лень. Твой брат жил в моем доме десять лет и был самым обычным сорванцом, каких бегает десяток на каждой улице. Он был шаловливым, но добрым мальчиком. Знаешь, бывают такие люди, светлые и незлобивые. Вот и Само был именно таким. Но однажды произошло невероятное. Он стал совершенно другим. Его словно подменили.
– Как это может быть? – удивился Стефан.
– Сам удивляюсь, – развел руками купец. – Я назвал бы лжецом того, кто мне рассказал такое, но это случилось на моих глазах. Однажды он начал как-то по-другому смотреть на меня. Очень дерзко. Раб не может смотреть в глаза хозяину, это вколачивается в первые же недели. А он разговаривал со мной так, словно внезапно стал равным. Знаешь, я побил его и тут же понял, что если еще раз подниму на него руку, то он просто перережет мне ночью глотку и убежит в лес. В нашем ремесле быстро учишься понимать людей, иначе проживешь недолго. Я удивился, конечно, и подумал, что парень просто повзрослел, кровь играет. Так иногда бывает в нашем деле. Но это еще было не самое странное. Через три дня он научился читать. Я дал ему свои записи, показал, где какая буква, и все… Через три дня он бегло читал.
– Что? – глаза нотария вылезли из орбит. – Да быть такого не может. Это ложь!
– Клянусь Девой Марией и святым Мартином! – Приск торжественно перекрестился на икону, которая висела в углу. – Я видел это своими глазами. Но и это еще не все. В Ратисбоне я попал в серьезный переплет. Мне всучили плохой товар, и я был на грани разорения. Те склавины, которых мне продали, были пленными воинами и работать отказались наотрез. Они решили умереть. Так вот, ваш брат договорился с ними, они ушли в набег и пригнали вместо себя других рабов. Твой брат выкупился, стал их вожаком, нашел залежи соли, построил город, покорил окрестные племена и провозгласил себя герцогом Норика. И да, он теперь один из самых могущественных людей Запада. В этом году он будет воевать с аварским каганом и намерен в этой войне победить.
– Уважаемый Приск, – едва сдерживаясь, поинтересовался Стефан. – Ты пьян? Или просто сумасшедший? Ты сам слышишь, что ты несешь? А я ведь поначалу тебе поверил! Убирайся отсюда немедленно!
