– Что там по заводику Годуновых? – спросил старческий голос за дверью.
– Всё улажено, отец. Он наш, – ухмыльнулся старший сын главы княжеского рода Смирновых. – Они были рады избавиться от него, после того как мы обрушили его акции через подставное лицо, – хмыкнул усатый мужик лет сорока. – Повезло!
– Хорошо…
Они помолчали, пока я нетерпеливо переминался с ноги на ногу у дверей в кабинет деда, вслушиваясь в каждый шорох.
Сводному брату Витьке, конечно, верить нельзя, но если он прав, то сейчас решится моя судьба. Я плотнее приложил ухо к замочной скважине.
– Кхм-кхм, – прервало молчание покашливание дяди Ивана. – Осталось решить, что делать с Семёном.
Я задрожал. Речь шла обо мне.
– Твой брат всё так же не желает его видеть?
– Скорее не брат, а его жена, – поправил своего отца дядя. – Андрею плевать на сына от любовницы. Тем более слабосилка.
– Эх! – неодобрительно покачал головой дед. – Он ведь его плоть и кровь.
Они снова замолчали, обдумывая, куда меня деть.
Оставаться в родовом поместье опасно. Затравят. Но пока я держался. Не плакал. Знал, что после того как моя болеющая который год подряд мать умрёт, этот день настанет. Ведал, что законной жене отца я как кость поперёк горла. Бельмо в глазу.
Отцу же вообще плевать. По его мнению, у него не мог родиться такой слабак, как я. Ошибка природы, так он меня называл, когда случайно натыкался. Ещё и пенделя отвешивал, тварь!
– Может, отправим его в Сибирь? – предложил дядя Иван.
– О-о! – удивлённо уставился на него дед. – А ведь ты прав, сын! Там ему самое место. Да-да-да-да.
– По крайней мере мальчишка доживёт до совершеннолетия. Боюсь, иначе его или жёнушка братца со свету сживёт или её детишки. Или…
– Хватит! – прервал дед сына. – Не будем больше об этом. – Грозно посмотрел он на него.
– Так мне готовить всё для его переезда? – нахмурился дядя Иван.
– Обожди минутку. Дай подумать, – закрыл глаза дед, молча шевеля губами. – Да, так и поступим, – покивал он своим мыслям. – Значится так, – открыл он глаза и стал распоряжаться: – Ферму эту посреди непроходимого леса отпиши Семёну. Людей купи, а не выделяй из родовых слуг. В общем, помоги поначалу, а потом уж пускай он сам крутится. Докажет, что чего-то стоит и не зря носит нашу фамилию.
– Где же я тебе людей куплю? Чай, не война? – поднял брови дядя Иван.
– Каторжан с урановых шахт выкупи. Они вовек будут благодарны, – пояснил глава рода.
– Они же при первой возможности сбегут?
– Не сбегут, – отрицательно покачал головой дед. – Бери семейных. Разреши им взять с собой жён и детей. Вот увидишь, не сбегут, а будут по гроб жизни благодарны. Ясно?
– Да, – подтвердил наследник. – Ясно.
Дальше я слушать не стал, попросту убежав к себе в комнату, стараясь издавать как можно меньше звуков на скрипучей лестнице. Захлопнул дверь и прямо так, не раздеваясь, повалился на кровать.
О какой ферме они говорили – я знал. Несколько месяцев назад семья наших слуг была убита. И произошло это как раз в тайге. В Сибири. В живых не осталось никого.
Урожай мха, из которого варят отвары целители, украден. Ферма же отошла роду. Других наследников у семьи слуг не осталось. Вот её-то мне и отдают на прокорм. От отца денег ждать – тухлое дело.
– Спасибо, дед, – прошептал я и заснул, ворочаясь с боку на бок. Там, во сне, мама была жива. Мы были счастливы, и никто нам был не нужен. Никакой отец.
Через три дня всё завертелось. Дядя Иван, один из немногих родственников, относившихся ко мне хорошо, обстоятельно рассказал о моей участи и помог собраться. Витька, Петька и Машка, сводные братья и сестра, крутились рядом, но подловить меня так и не смогли. Только буравили злыми взглядами спину, пока мы грузились в кортеж из нескольких машин, что повезли нас в аэропорт.
– Волнуешься? – спросил меня дядя, пока я провожал глазами проносящиеся мимо нас берёзы.
– Немного, – признался я, комкая в руке пакет с едой, который мне вручила сердобольная кухарка.
– Знаешь, я даже тебе завидую, – заговорщически подмигнул мне дядя. – Отправиться в дальнее путешествие. Туда, где над тобой не стоит родня. Где ты сам себе хозяин, а вокруг только лес. Тайга… – причмокнул он.
– М-м-м… – не знал я, что сказать, потому промолчал.
– Не забудь прочесть бумаги, которые я тебе вручил, и ничего не бойся. Если будет трудно – звони, – окутал дядя меня заботой.
Даже как-то странно. Он и раньше ко мне хорошо относился, но сейчас уж прямо совсем.
– Спасибо, – отблагодарил я его. Мы как раз подъехали к аэропорту.
Тут уже вовсю суетились люди. Самолёт, который отвезёт меня в ближайший город рядом с фермой, охраняли воины нашего рода, пристально наблюдая за измождёнными людьми, одетыми в какие-то лохмотья, их лица были серыми, зернистыми.
– Каторжники, – подтвердил мои мысли дядя.
– А они меня не прибьют? – немного струхнул я.
Выглядели мужики жутковато.
– Нет, – хмыкнул наследник нашего рода. – Я на оставшиеся деньги, выделенные тебе на первое время, нанял отряд из двух десятков бойцов, что будут охранять тебя и твою ферму днём и ночью, в течение года. Вон они, – указал он головой на псов войны, стоящих в сторонке как от каторжан, так и от наших воинов. Все обвешанные оружием, в камуфляже и рядом с гусеничным бронетранспортёром. Впечатление они производили сильное.
– Пойдём, познакомлю, – повёл он меня к ним. – Сергеич! – махнул дядя седому мужику, с короткой стрижкой «ёжик» и пронзительными карими глазами.
– Иван Тимофеевич, – степенно поздоровался тот, подходя к нам и пожимая протянутую руку наследника рода Смирновых.
– Вот тот, о ком я вам говорил, – приобнял меня за плечи дядя. – Ваш наниматель.
Внимательно меня осмотрев, мужик кивнул своим мыслям и поздоровался.
– Зови Сергеичем, как все.
– Семён Андреевич. Можно просто Семён, – по-простецки кивнул я в ответ.
– Ну, давай прощаться, племяш! – крепко прижал меня к груди дядя Иван. – Береги себя. Ты умный парень, справишься, – подтолкнул он меня к самолёту, развернулся на пятках, сел в машину и уехал, не оборачиваясь.
* * *
Полёт мне не запомнился. Десять часов в воздухе, а потом пересадка на вертолёты, которые и доставили нашу неорганизованную толпу людей в самую глубину чащи леса, туда, где нам предстояло жить и работать.
Вот она, Сибирь.
На полянке, где нас высадили, ничего не было. Пусто. Бревенчатый сруб прошлых хозяев фермы, склады с готовым сырьём, беседка, другие строения – всё это было сожжено ворами. Первое время жить нам предстояло в палатках, потому каторжники, хоть и зная, что могут взять с собой семью, не торопились с этим. Да и не верили они в своё счастье, диковато осматриваясь. Думали, поди, их на опыты купили. С нашими законами и не такое возможно.
