1. Пролог
Тонкие стрелки, нежно-розовые губы и легкий румянец на щеках… Шелковые трусики, полупрозрачный лиф, повязки с прищепками…
— Кажется, нормально… — скептически осмотрев себя с ног до головы, заключила я. Но тут же вздрогнула, ахнув: — Ой, самое главное забыла!
Чулки!.. Естественно. Ведь я прекрасно помнила, как Ему они нравятся. Сносит башню, волосы на теле колом становятся… И не только волосы!
Образ был завершен туфлями на высоких тонких каблуках и безразмерным тренчем в пол, закрывающим всю красоту под плотной, непрозрачной тканью.
— Вот так точно отлично! — с коварной улыбкой постановила я, наконец-то довольная собой.
Сложив нормальную, приличную одежду заучки-студентки в заранее подготовленную сумку, я довольная вышла из запертой кабинки туалета. Благо, все студенты давно покинули вуз. Я намеренно сдавала экзамен в числе последних. Знала, что он тоже сегодня задержится по работе. Заранее готовилась к сюрпризу.
По дороге на третий этаж меня потряхивало от предвкушения, глупая улыбка с губ не сползала. Замерев перед входом в «предбанник» с секретарем, намеренно сделала серьезный трагический вид для полноты траурной картины.
— Ирина, добрый вечер! — горестно вздохнула, почти пустив слезу. Кратко кивнула на кабинет и прошептала: — Наш Цербер у себя? Опять не в духе, да?
— У себя, у себя… Все никак свои отчеты не допишет, черт бы его побрал... А у меня ребенок дома с температурой под сорок один, между прочим. Только когда его это волновало, да? Он у нас только о себе думает, эгоист! — я активно закивала, а Ирина сочувственно поцокала языком. — Тебя тоже припряг, да? Знает же, что у девочки экзамены. Ни стыда, ни совести. Хоть бы вечер дал выдохнуть!
Все знали, что я делаю с ректором научную работу. Ни у кого вопросов не возникло, ведь я числилась в топ-пять лучших студенток нашего университета, а ректор — такие «дарования» старался при себе держать. Все думали, что он пользуется моим умом… На самом деле же «выгода» была обоюдной.
— Ага, — согласилась я с секретарем. — Говорит: «Либо сегодня поправки принесешь, либо отказываюсь от тебя!».
— Ужас какой! — ахнула секретарша, положа руку на сердце. — Тогда иди, с Богом! — и я пошла. Довольная, что все обошлось без последствий. Как обычно. Ведь нам нельзя было раскрывать правду. На кону мой диплом и его место ректора… Стоило моей руке упасть на ручку двери, как Ирина окликнула: — Стой! Можешь Петру Степановичу передать, что я по причине болезни дочери уйду? Чтобы я лишний раз не заходила… Мой рабочий день так-то три часа назад к концу подошел, но ты же его знаешь…
«Это для тебя он — Петр Степанович! — усмехнулась я про себя, до боли сжимая челюсти, чтобы не улыбнуться ненароком. — А для меня Петя, Петенька и иногда даже кролик. По понятым причинам!..».
— Передам, Ирочка. Не думаю, что Петр Степанович будет против, — постучавшись для проформы, я вошла в кабинет.
Петенька организовал для себя роскошное пространство! Нет, другие ректора столичных вузов наверняка отлично зарабатывают, но что-то подсказывало: подворовывает мужчина. Ибо почему у него ремонт был лучше, чем во всем университете, вместе взятом? По последнему слову техники, моды и вообще, задействуя все технические возможности.
Ректор сидел за рабочим столом в полумраке, лишь одна лампа освещала его красивое лицо с четкими линиями и аристократическим подбородком. Отреагировав на звук, он поднял взгляд, приспустил очки и прищурил голубые глаза, вглядываясь во тьму.
— Ира, тебе чего?
Вздохнув полной грудью, я испуганно отряхнулась и, нащупав рукой замочную скважину, заперла нас в кабинете одних.
«Все, успокойся! Обратного пути нет!», — приказала я себе, а затем быстро развязала плащ, не давая себе и секунды передумать.
А ведь я была не той девушкой, что заваливается к любовнику голой. Нет… Скромная заучка, робкая и нерешительная. Он поменял меня: раскрепостил, открыл новые грани, сделал смелой и влюбил в себя до беспамятства. Мы были вместе год, а сейчас я заканчивала бакалавриат. Нам не нужно было больше скрывать отношения, если я перейду на магистратуру в другое учебное заведение. И когда Петенька сказал: «Завтра нам нужно серьезно поговорить!», я все поняла. Это было «то самое», о чем мечтают все девушки.
Не дождалась «завтра», приперлась «сегодня». С сюрпризом… А что? Будет потом, что вспомнить. Самое запоминающееся в жизни предложение руки и сердца.
— Это я, котик, — мой хриплый мягкий голос дрожал от неуверенности в себе и робости. Только полумрак добавлял немного смелости, позволяя-таки скинуть тренч на пол. — Не ждал? Сюрприз!
Он привстал на месте, в руках дрогнул лист бумаги. Между бровей залегла морщина, а голос приветливым не звучал:
— Ты как здесь?
Пошатываясь от удушающего адреналина, нервно шагнула вперед. Каблук цокнул о деревянный пол, легкие сжались, а горло сдавило. Но я-таки выдохнула:
— Ножками-ножками, дорогой мой. А как еще?
Скинув очки на стол, ректор уперся ладонями в тонны бумаг и принялся активно вглядываться в то, во что я одета… Точнее, раздета! С каждой секундой глаза его все расширялись, а зрачки заменяли собою радужку.
— А как же экзамен? — он нервно оттянул удушающий галстук, закашлялся. — Прогуляла?
— Сдала, Петь! Ты время видел? — бросив краткий взгляд на электронную панель, заметила, что почти десять. И это при том, что училась в первую смену…
— Ничего не понимаю, — достав телефон из кармана, Петя взгляну на экран, что-то активно там клацая. — Сегодня какое число, Ань? Мы же на семнадцатое договаривались, а не шестнадцатое. И не в кабинете, а в том милом отельчике загородом. Помнишь?
Помнила ли я то место, где миллион раз достигала оргазма при прямом содействии мужчины напротив? О, такое сложно забыть! Он стал моим первым и отнюдь не комом. Все вокруг считали Петра грубым, надменным, неоправданно строгим снобом, но только я знала, какой он на самом деле… Умный до безобразия в деле и страстный креативный любовник.
— Петя, — замерев у рабочего стола, вставив руки в бока, я оказалась в свете лампы. Теперь мужчина мог рассмотреть меня «качественно», не упуская ни единой детали, — я чего-то не поняла, ты мне не рад? Если что, я могу уйти.
Его голубые глаза опьяняли. Цепкие, пугающие своим умением сканировать насквозь. Он всегда смотрел на меня так, словно знал что-то большее. Это пугало до сих пор, даже спустя год.
Порой я ощущала себя рядом с ним маленькой мышкой перед огромным опытным питоном. Петя был умнее меня, хитрее, опытнее. Никогда не говорил, что любит, напрямую. Я тоже этого не делала, но любила…
И вот сейчас он гладил мою кожу без прикосновений, задыхался, нервно накручивая галстук на кулак. Сжимая зубы, он едва уловимо слуху рычал от вида моего тела в сексуальном, едва прикрывающем сокровенное белье. Моя кожа покрывалась мурашками от мысли, что причина всего этого я.
