Рина хорошо помнила тот день. В чуме царила суматоха. Вокруг беспорядочно лежали вещи, которые нужно было как-то уместить в чемодан, заплечную сумку и рюкзак. В дверь постоянно холодным вихрем врывались подруги, чтобы пожелать ей ни пуха ни пера на предстоящих экзаменах, а заодно поделиться последними новостями. Мать весь день держалась в стороне, прекрасно понимая, что дочь намеренно создает суету, чтобы отвлечься от гнетущих мыслей о расставании. Все знали – позже придет отец и чудесным образом уложит вещи так, что все молнии и замки легко закроются. Потом он вынесет всю поклажу, уложит ее на нарты и останется возле них в терпеливом ожидании дочери.
Всё это происходило с ней не впервые. Вот и в этом году наступил тот самый неприятный день, когда заканчивались каникулы и приходилось брать в руки чемодан, крепко обнимать родителей, садиться в нарты и думать о том, что впереди долгая дорога, вокзалы, аэропорты, остановки… и повсюду толпы чужих людей. А чтобы следующий год не казался таким тягостным, Рина с головой погружалась в учебу.
В этот раз старый шаман припозднился. Рина ждала его с особым нетерпением. После его рассказов и добрых напутствий у нее перед глазами еще долго стояли сказочные образы, и под этим наваждением трудности дороги переносились легче. Но вот он пришел, и они остались в чуме вдвоем. Шаман уселся и пристально всмотрелся в лицо девушки. Ее уже не смущали, как бывало раньше, прямые взгляды парней и мужчин. Не сказать чтобы Рина была красивой, скорее своеобразной. От отца ей достались характерные для монголоидов темные с узким разрезом глаза и небольшой нос, а от матери – лицо восточно-балтийского типа и русые волосы. Это интересное сочетание и миловидные черты лица невольно притягивали к себе взгляды окружающих.
– Перед тобой далекая дорога, Дочь Северного Ветра, – вымолвил шаман, и легонько подавшись вперед, подчеркнул, растягивая слова: – О-очень далекая.
Рина внутренне сжалась. Нельзя было называть взрослого человека его настоящим именем. Это была тайна, которую каждый должен хранить всю жизнь. Считалось, что имя – это часть души, и открывая ее, ты впускаешь туда чужого человека и даешь ему власть над собой.
«Тебя зовут Дочь Северного Ветра. Тем летом, когда ты родилась, он был особо свирепым. Люди боялись лишний раз выходить на улицу, считая, что это гнев духов. Но когда ты появилась на свет, ветер внезапно успокоился. Это было так удивительно, как будто он все это время переживал за тебя вместе с нами. Мы приняли это за знак», – так сказала ей мать в детстве.
«А как зовут тебя? По-настоящему?» – полюбопытствовала девочка.
«Снег На Голове», – с улыбкой ответила мама.
«Это потому что у тебя волосы белые? – догадалась дочь. – Я не видела больше ни у кого таких красивых волос. У всех вокруг они обычно черные».
«Наверное, поэтому так и назвали. Но только пообещай, что ты никогда никому не скажешь наши настоящие имена. Это тайна, которую знаем только ты, я, папа… Если ты когда-то откроешь ее кому-нибудь, мы можем заболеть и умереть».
«Я никому не скажу. Я запру эту тайну на замок, а ключик брошу в прорубь», – клятвенно пообещала девочка.
Старый шаман откуда-то знал ее имя и теперь произнес его. С другой стороны, он был старше ее, и ему это было позволительно. Рина вспомнила: когда мама перечисляла, кто знает ее имя, она загибала пальцы: «…ты, я, папа…». Она взялась уже за четвертый палец, но в этот момент как будто передумала. Рина тогда не придала этому значения.
Его проницательные глаза, казалось, читали ее мысли:
– Я пришел тогда вместе с северным ветром, – сказал он, заметив ее замешательство. Его рука потянулась вверх, к симзе1. – Духи привели меня к тебе. Древние духи. Они велели сказать, что перед тобой далекая дорога.
– Но я ведь еще вернусь домой, – неуверенно заметила Рина.
Шаман, украдкой улыбнувшись, потянулся за бубном, который лежал рядом с ним на полу в суме.
– Человеку всегда легче уходить, когда он думает вернуться домой, – задумчиво сказал старик.
Прозвучал легкий стук в бубен. Так пианист негромко наигрывает мелодию, только сев за рояль. Шаман закрыл глаза и тихим голосом протянул пару нот. Духи уже услышали его призыв. Он снова открыл глаза и затуманенным взором посмотрел на Рину. Достав откуда-то из кармана бусы, он надел их девушке на руку.
– Когда не сможешь идти дальше, – пояснил старый шаман, неотрывно смотря ей в глаза.
Он знал ее с рождения. Духи тогда велели оберегать ее. Каждый год он приходил и проводил с ней необходимые обряды. Была ли она теперь готова к тому, что ее ожидает?
– Куда идти? – спросила Рина, с любопытством рассмотрев и ощупав пронизь на запястье. Деревянные бусины были неровно обточены – вероятно, ножом – и нанизаны на кожаный шнурок. На всех бусинах виднелись нанесенные тонким острием различные символы. Рина поняла, что это не украшение, для этого бусы были слишком простенькие, а амулет, явно для чего-то предназначенный.
Шаман улыбнулся, довольный вопросом. Да, она готова.
– Ты верно спросила. Человеку всегда важнее всего знать свой путь. Не откуда, не почему и зачем, а куда он идет. Жизнь – это дорога, по которой назад не пойдешь. Помни это. Только мертвому незачем куда-то двигаться. Пока у тебя есть цель, иди вперед и не останавливайся. Никогда.
– Я ведь вернусь? – уже с беспокойством спросила Рина.
Шаман вел себя очень странно. Прежде он не разговаривал такими неясными фразами. Бывало, он рассказывал разные сказки и легенды. Бывало, пел и плясал. Но сейчас это было больше похоже на прощание.
– Если ты вернешься, может быть, уже не вернусь я, – помедлив, ответил он.
В его глазах светилась мудрость. И горела боль, которую ему не удалось скрыть от нее.
– Ты ведь знаешь, что со мной будет. Прошу тебя, расскажи мне! – взмолилась Рина.
– Я не могу рассказать. Лучше будет, если покажу.
Как руки скрипача наизусть знают свою скрипку, так и руки шамана чувствуют свой бубен, каждый изгиб, каждую трещинку. Стоит этим рукам прикоснуться к своему инструменту, как они сами лишь по велению мелодии вызывают нужные звуки. Вместе с этими звуками и голосом шамана в чум ворвались какие-то неясные тени и закружились в пляске вокруг застывшей в трансе девушки.
– Эге, Вако! – шаман подошел к мужчине со спины и хлопнул его по плечу. – Ты сделал все, как я велел тебе?
– Да, – усмехнулся тот в ответ. – Ты велел растить сына, но не забывать, что она дочь. Может, я не совсем тебя понял, поэтому учил ее всему, что сам знал и умел.
– Ты верно все понял. Гордись своей дочерью, Вако! Знаешь, духи очень избирательны и требовательны. Их легко прогневать.
– Ты ведь не собираешься брать ее к себе в ученицы? – насторожился Вако, почуяв в голосе старика какой-то подвох.
