Где-то в небе между Германией и Россией:
– Я обратила внимание на тебя ещё аэропорту, у стойки регистрации.
– Почему?
– Ты выделялся на фоне толпы своим внешним видом.
– А, так значит, всё-таки, встречаешь по одёжке?
– Конечно! Провожаю по уму. Но сначала, всё-таки, одёжка, внешний вид. А ты разве нет? Скажешь, тебе не смешно смотреть на женщину моих лет, одетую днём во всё лучшее сразу, включая бриллианты, стразы и розовые лосины?
Он рассмеялся соглашаясь.
– Представил, да? А, может, и видел и даже, я уверена, что не один раз!
– Права, видел! – согласился он.
– Воот! – она улыбнулась и продолжила, – или, наоборот, женщину возраста "ягодка опять" одетую точь-в-точь так же, как её двадцатилетняя дочь. Этакая мама, изображающая старшую сестру своей дочери. Согласись, и в том, и в другой случае это смешно. А при взгляде на такую маму хочется ещё подойти и сказать: "Дорогая, ты можешь сколько угодно молодиться, но не забывай, что между тобой и твоей дочерью должно быть как минимум 9 месяцев разницы!"
– Что? – на этот раз он расхохотался, – вот уж не думал, что буду это обсуждать с красивой женщиной на высоте десять тысяч метров над уровнем моря.
– Теперь твоя очередь. Когда ты выделил меня из толпы?
– Тоже в аэропорту. У металлоискателей. Ты как раз снимала пиджак.
– Звучит двусмысленно!
Он кивнул:
– На самом деле так и есть. Всё-таки снять в аэропорту пиджак так, чтобы обратить на себя внимание, не просто. Но тебе это удалось, – он посмотрел долгим взглядом, – потом я уже обратил внимание на то, как ты спокойно и без суеты складываешь свои вещи в эти тазики для досмотра. Ни одного лишнего движения! Браво! Не часто такое увидишь!
– Да ты просто стоял сразу за мной, вот и рассматривал, – теперь уже рассмеялась и она, – вот лично я всегда смотрю на того, кто передо мной стриптиз у этих рамок металлоискателей устраивает.
– Любишь наблюдать за людьми? – ухватился он за эту информацию.
– Люблю. Особенно когда летаю одна.
– Ну вот мы и подошли к главным вопросам, – он с улыбкой смотрел на неё, – обручальное кольцо на пальце есть, а летишь одна. Почему? Поругалась с мужем?
– А с чего такой вывод? Я же не с курорта возвращаюсь. И не из самого романтического места на земле. Скажи уж честно, подкатываешь.
– Подкатываю, – вдруг признался этот приятный во всех отношениях мужчина, – и вот уже битый час гадаю, как мне у тебя попросить твой номер телефона!
– Ну, мне, конечно, это очень приятно. Но спешу разочаровать тебя – я глубоко и счастливо замужем уже больше двадцати лет.
– И у меня совсем нет надежды?
– Нет, извини! Я уважаю своего мужа.
– Спасибо.
– Неожиданно. И за что ты благодаришь меня? – удивилась она.
– За честность! – он смотрел спокойно, – ты не стала скрывать, что за мужем. А номер телефона дашь?
– Нет, извини.
Он выдохнул, резче, чем сам от себя ожидал, но про себя решил, что у него ещё есть время, чтобы всё-таки взять у неё её номер телефона.
– Девушка! – он поднял руку, привлекая внимание стюардессы, – можно нам повторить?
– Ох, боюсь, мне уже достаточно! – попыталась увильнуть она.
– Не выйдет! Ты не знаешь, за что я предлагаю выпить!
После того, как им принесли их напитки, он произнес:
– У меня родился тост! Давай выпьем за честность!
Елизавета.
Конечно, я обратила внимание на стройного, стильно одетого мужчину в аэропорту. Светло-голубые джинсы, синий льняной пиджак, в цвет пиджаку замшевые мокасины. Аккуратная мужская стрижка, без погони за модой, чуть отросшая щетина на подбородке и щеках выглядит как аккуратная бородка.
Стройный, стильно одетый мужик, говорящий на правильном немецком? Это вам не Милан, где стильно одетый стройный мужчина – это норма. Это Берлин. Пиво, сосиски, ещё пиво. О какой стройности с такими предпочтениями может идти речь? Правильно! Ни о какой! На немца он не похож. Так, летит российским перевозчиком, одним со мной рейсом. С вероятностью девяносто девять и девять десятых процента, что он русский. Хотя, не исключено, что живёт за границей.
Я любила наблюдать за людьми. У всех нас есть свои тайны и свои слабости. Все нормальные люди чего-то боятся. Очень многие боятся летать. Только почему-то считается, что для женщин – это нормально, а для мужчин – нет. Отсюда и пьяные дебоши на борту самолётов. Я их не оправдываю, совсем нет. Хотя бы потому, что от нежелания этих дебоширов признать свою боязнь полета и принять успокоительное, должны страдать все остальные пассажиры.
Поэтому эти мои выводы и умозаключения относительно будущих попутчиков можно отнести, скорее уж, к инстинкту самосохранения. Вот и рассматриваю, чтобы понять, как пройдет полет.
Я сама летать не боялась. Опять же, под колесами автомобилей гибнет больше людей, чем в авиакатастрофах. Летаю я часто. Летаем и всем семейством – с мужем и сыном, и только мы с мужем, но чаще я одна. И по работе, но чаще к моим родителям, вот как в эти выходные.
Конечно, я видела, что этот, приятный во всех отношениях, мужчина стоит за мной к рамкам металлоискателей. Точнее уж, не только видела, но и чувствовала аромат его туалетной воды. Парфюм был сильным, мужским. И судя по тому, что моя голова не начала болеть от этого запаха после первых же пяти минут, парфюм был очень дорогим.
Да! Вот такая у меня реакция на дешёвые запахи. Мой муж её называет благородной аллергией. Не знаю, как Вы, а я лично не знаю, что смешивают в тех бочках за углом, на Дерибасовской, где делают всю копеечную парфюмерию. Мой парфюм тоже не дешёвый, но я и не обливаю себя с ног до головы, как обычно это делают все мужчины. Самое обидное, что чувствую я свой парфюм только в момент нанесения оного на свою кожу. Потом только слышу комплименты своему запаху, точнее, его шлейфу. Приятно, конечно, но жутко обидно, что все его слышат на протяжении всего моего рабочего дня, а я только в момент нанесения на кожу.
Частые перелёты приучили меня к чёткости движений у рамок металлоискателей в аэропортах. Всё, что может звенеть – в тазик. В чемодане, в прозрачной косметичке допустимый объем кремов и косметики. Я уже не двадцатилетняя девочка. Точнее уж, год назад был юбилей под народным названием "Ягодка опять". А потому, без кремов и средств по уходу за кожей даже и один день себе позволить не могу. Как там говорят то? Хорошо выглядеть после тридцати – это большой труд. А уж после сорока, и вовсе, мой долг перед окружающими! Я от природы блондинка, а потому без туши для ресниц и помады бледь бледью. От слова "бледная". Это, кстати, мне моя бывшая соседка Зоя Павловна, профессор – филолог восьмидесяти лет, и сказала. А уж она точно знает, какие слова допустимо говорить в приличном обществе, а какие нет.
