Очередь в магазине достигла таких размеров, словно эти торты последнее, что люди хотят попробовать в жизни. Горизонт перекрыл мужчина чрезвычайных габаритов, поэтому мне приходилось постоянно выглядывать то справа, то слева.
В торговом центре жарко, а я впопыхах не стала сдавать верхнюю одежду в гардероб и теперь чувствую, как по спине стекает теплая струйка.
– Девушка, вы проходите? – раздалось позади недовольное.
Вздрогнув от неожиданности, я обернулась.
Женщина таких же чрезвычайных размеров, как и мужчина впереди, смотрит на меня недовольно и притоптывает носком.
– Куда я должна проходить? – спросила я, чуть отходя и показывая, мол, там тоже люди и они никуда не двигаются.
Та скорчила недовольную гримасу.
– Ой, могла бы и уступить место, – проговорила она. – Вы, молодые, неученые. Все наглые. Нет бы пропустить пожилого человека.
От такого нахальства у меня даже глаза округлились.
– Во-первых, – ответила я, стараясь держать себя в руках и не устраивать скандалов на людях, – вы вовсе не пожилая. У нас разница в возрасте едва в десять лет. А, во-вторых, с какой стати я вам должна уступать? Я тоже стою здесь пятнадцать минут.
Лицо женщины побагровело, уж не знаю, то ли от моей прямоты, то ли от разоблачения ее недостаточно солидного возраста. Ноздри раздулись, она произнесла, выпячивая грудь:
– Да ты еще и хамка. Глядите, какая цаца. Стоит она тут. А я, может, сюда раньше пришла, а ты мое место заняла.
– Женщина, вам заняться нечем? – попыталась вразумить ее я. – Я не собираюсь с вами ругаться и просто хочу купить торт.
Но ей, по всей видимости, требовалось излить недовольство, причем немедленно.
Женщина продолжила:
– Ишь ты, еще дерзит. Молодая, а глаза намазала, как перезрелок. На косметику, небось, ползарплаты тратишь.
Я никогда не отличалась терпением и сдержанностью, и сейчас едва держалась, чтобы не рассказать непонятной тетке, куда ей следует отправиться с таким поведением.
Послав просящий взгляд люстре, я выдохнула и сказала:
– Женщина, я вас не оскорбляла. И вас не касается финансовая сторона моей жизни. И вообще, никакая другая сторона.
Та гадко усмехнулась.
– Что, мужик содержит? – спросила она. – Села на шею, ножки свесила? Ну-ну. Знаем мы таких. В голове пусто, только ноги раздвигать умеете.
Внутри все закипело от несправедливого обвинения. В голове пронеслись картинки, где я с победным криком залепляю ей в лицо свежекупленный торт и даже не сожалею, что это торт, купленный нам на годовщину. Сегодня вечером мы с Киром собирались отметить два года совместных отношений. Очень хотелось, чтобы все прошло согласно моему плану, поэтому неделю составляла список всего, что нужно сделать. Шампанское из магазина Совье де Баж, свечи, столик под крытым куполом в лофте, который нужно бронировать за месяц, мне – новое платье. Киру – рубашку непременно светло-голубого оттенка, он очень хорошо сочетается с цветом его глаз, голубых, как горные озера.
И торт.
Именно в этой кондитерской, потому что здесь они самые свежие и вкусные. И без мастики.
Всю организацию я взяла на себя, руководствуясь правилом "хочешь сделать хорошо – сделай сам". Хотя Кир предлагал поездку в загородный дом, где снежный лес, катание на санях и еще какие-то зимние развлечения. Я против ничего не имела, но когда уже готова была согласиться, подумала, что ничего не знаю о том месте, какой дом, продукты, кто за всем следит. И уговорила Кира отмечать все же в проверенном месте и с проверенными поставщиками.
А сейчас какая-то истерическая тетка грозится сорвать мне весь праздник.
Развернувшись к ней, я сложила руки на груди и произнесла, глядя прямо в глаза:
– Послушайте, вас не касается моя жизнь, вы не имеете права так со мной говорить. Это первое. Второе. Пропускать вас вперед себя я не стану. Теперь уже из принципа.
Женщину моя тирада, похоже, не впечатлила. Ухмылка стала еще гаже, она почему-то приосанилась и произнесла:
– Ой, напугала. Не видишь что ли? Мы в разных весовых категориях.
Это я тоже прекрасно осознавала. Мой рост в метр шестьдесят два и пятьдесят килограмм против ее центнера явно проигрывают.
Но все же сказала:
– Собрались прокатиться по мне катком прям на глазах у людей? Имейте ввиду, я напишу заявление.
Глаза женщины выпучились, как у надутой лягушки, щеки раздулись, она выпалила:
– Это я каток?
– Ну не я же.
– Стерва крашеная!
– И ничего не крашеная, – попыталась возразить я. – Натуральная медная шатенка.
Но женщину уже было не остановить. И за несколько минут я узнала о себе столько удивительного, что под конец подумала, стоило бы записывать – так изобретательно бранилась женщина. Причем понять, с чего она вдруг разошлась так и не смогла.
Я уже не слушала, что она там кудахчет, стала думать, как привезу торт, как наряжусь в новое платье, купленное специально по случаю. Кремово-персиковое, с золотыми вставками по бокам, оно идеально сочетается с моими медными локонами до пояса и карими глазами. Я вообще всегда любила теплые оттенки, они подчеркивают мой цвет кожи. Но в последнее время стала допускать и прохладные тона, совсем немного и пока лишь в макияже.
Размышления снова прервал громкий звук. И в этот раз меня дернуло куда сильнее, ибо так звучит оповещение о закрытии кондитерской.
Встрепенувшись, я выскочил из-за необъятного мужчины и стала прыгать, пытаясь разглядеть, что творится впереди.
– Дорогие посетители, – прозвучал голос из динамика, – наша продукция на сегодня закончилась. Приносим свои извинения.
Народ загалдел, меня стали пихать и толкать локтями, намереваясь прорваться к прилавку, словно это поможет тортам чудесным образом снова появиться на витринах. Я же, чувствуя, как мир тухнет и блекнет, стала пробираться к выходу.
Хотелось плакать. Я так долго старалась, так хотела, чтобы все получилось, как я придумала. Мне даже в голову не приходило, что торты могут закончиться. Но я не могла позволить, чтобы какой-то кусок теста испортил мой вечер. Его срочно нужно было спасать.
Выбравшись на улицу, я накинула капюшон и достала из кармана смартфон. Быстро мазнул по экрану, нажала "Кир" и приставила динамик к уху.
Пошли гудки, один, другой, третий… Стали замерзать пальцы, на улице мороз минус семь.
Наконец что-то чиркнуло, послышался чуть хриплый голос:
– Да.
– Кир, ты чего трубку не берешь? – с ходу наскочила я, все еще злясь после стычки с тёткой и потерей торта. – На улице не май.
– Мира, ты… А ты чего на улице? – донеслось из трубки после короткого покашливания.
И тут меня прорвало. Я в красках рассказала о беспардонной женщине в кондитерской, об очереди, о жаре, о том, как забыла сдать одежду, и, в конце концов, о том, как мне не достался торт.
