- Что, опять? – сочувственно посмотрела на меня Олеся, когда я доставала из сумки новую упаковку колготок, чтобы идти в туалет и переодеваться.
Другие, те что были на мне сейчас, я умудрилась варварски изодрать в автобусе. Как это получилось? Да я понятия не имела – дыру на коленке увидела, когда уже вышла из автобуса. И так со мной случалось каждый божий день. Колготки рвались, сумку резали, каблуки ломались, а сама я частенько приходила на работу, с головы до ног улитая из какой-нибудь лужи лихачом-водителем… Не все одновременно, конечно, но поочередно с разнообразными вариациями. Например, вчера я умудрилась вляпаться в жвачку. И не наступить на нее, а подцепить в волосы. Как?! Ну разве что, кто-то специально мне ее туда выплюнул. Ну или ветер в момент плевка подул в мою сторону.
- Что такое не везет и как с этим бороться, - как можно бодрее постаралась улыбнуться я подруге и бодро зашагала к туалету, молясь, чтобы не встретить на пути туда начальницу.
Не встретила. Зато, получила нагоняй на обратном пути. Мол, расхаживаю тут по коридорам в рабочее время… В кабинет вернулась в еще более паршивом настроении. Олеся лишь подарила мне сострадательный взгляд, а все разговоры мы с ней по молчаливому согласию оставили до обеденного перерыва. Ну нельзя нам было даже разговаривать на рабочих местах. В нашей бухгалтерии за шаг влево или вправо полагался расстрел, а за болтовню в рабочее время и вовсе четвертование.
- Потопали на волю! – приблизилась к моему столу Олеся и сунула мне под нос циферблат своих наручных часов. – За переработку нам не платят.
Тут я с ней полностью была согласна. Не платили, но регулярно заставляли задерживаться на работе. А все потому что работы этой на кадровую единицу было слишком много.
- Кать, с тобой творится что-то ненормальное, - заявила Олеся, когда мы с ней удобно устроились за столиком в небольшой столовой, отстояв перед этим приличную очередь у раздаточной.
- Как будто я не знаю, - вздохнула я.
- Да нет, не знаешь. Вернее, не отдаешь себе в том отчета.
- Да ладно!.. – с возмущением посмотрела я на подругу. – Еще как отдаю! Иногда даже руки на себя наложить хочется.
- Еще чего! – замахала на меня руками Олеся. – Этого нам только не хватало. Но делать что-то нужно. Тебя как сглазили, честное слово. Ты только сумку в этом месяце покупала трижды. И зарплату у тебя сперли всю и в первый же день. Ты, кстати, вчера в церковь сходила? С батюшкой говорила?
- Была, - еще горестней вздохнула я.
- И что? Что он сказал?
- Посоветовал читать сто раз «Отче наш» и какой-то девяностый псалом…
- А ты, конечно же, ничего из этого не сделала? – усмехнулась Олеся.
- Олесь, я атеистка и не верю во всю эту чушь! И молитв я не знаю. Зря только время потратила.
- Если бы проделала все, возможно, и не зря. А так… - Олеся призадумалась. Я же предпочла приступить к супу, пока тот совсем не остыл. – Слушай, у всего должна быть причина. И твоя полоса невезения, да еще и такого явного, началась не просто так. Сколько уже она у тебя длится?
- Месяца два, наверное, - пожала я плечами, а про себя подумала, что еще столько же, и я свихнусь окончательно.
- А теперь вспомни, не ссорилась ли ты с кем-то перед этим?
- Да, вроде нет…
- Точно? Не проклинал тебя никто?
- Олесь, ну ты чего? Какие проклятья?
- Ну, ладно, не проклятья. Но, может, ты кому не угодила, случайно навредила… Или парня у кого отбила?..
- Кто! Я?! Олесь, я уже полгода ни с кем не встречаюсь. И ты об этом отлично знаешь, - еле сдержала я нервный смех.
Парней, кажется, отбивают у меня, а не я у кого-то.
- Ладно… это тоже отпадает. А цыганку перед этим ты случайно не встречала?! – осенило подругу. – Они на такое способны…
- Не встречала, Олесь, - перебила ее я.
- Ну… может вещь ты какую чужую случайно взяла… или нашла?..
Стоп! И тут меня осенило. Крестик! Я нашла в парке крестик, про который благополучно забыла, налюбовавшись им вдоволь. А примерно… ну да, где-то через неделю моя жизнь и перевернулась с ног на голову. Так перевернулась, что я и жизнью-то это сейчас могу назвать с натяжкой. Вот об этой находке я и рассказала Олесе, и по мере рассказа глаза у моей подруги становились все больше.
- Ты рехнулась?! – выпалила она, да так громко, что на нас в столовой обратили внимания все.
- Не ори, Олесь, - зашипела я на нее. – И почему сразу рехнулась-то?
Олеся так возмущенно пыхтела, что даже не сразу смогла заговорить.
- Кто?! Поднимает?! Чужой?! Крест?! – отчеканила Олеся так, что мне ее шепот показался громче военной команды.
- В смысле?
Я никак не могла понять, в чем именно она меня обвиняет.
- Нельзя поднимать крест с земли, понимаешь? – склонилась Олеся над столом и зашептала теперь очень торопливо. – Это чужой крест, чужая карма. Подняв его, ты взяла на себя чужие грехи и их последствия. Да это еще хуже сглаза или проклятья, потому что мы даже примерно не знаем, чей это крест, и насколько он тяжел!
- О, господи! – простонала я. Как же я устала от всей этой суеверной чепухи. – Олесь, это просто крестик. Да я и не знала, что именно он, когда поднимала. Он был в грязи… И потом, не специально же его туда бросили. Кто-то обронил случайно, цепочка порвалась…