Колосов поле, поле жнивья,
К осени станет желтым, желтая полоса,
Видел я грусти тоску,
Не отрядит душа,
Время потраченное в доску,
Не станет в радости жнивья нива,
Только однажды став желта.
Не отрядит душа радости в первых днях,
Мая, что по осени стала стара,
Не станет жнивья пора,
Красками лета полна.
Пустой лист, пустая осень.
На сердце холодно. Ужель
В не выстроенном доме
Мне жизнь свою нести.
И всякий блуд прокладывает тропы
В мою секретную страну.
И на часах не больше
Пол второго, двадцати семи.
Туда уйду, куда не светят сутки,
И фонари не ведая мечту,
Стоят потушены в унылой
Безликой ночи у двери.
Туда уйду, где ночи ярче,
Где ропот серых дней,
Всему спокойствию души
Предпочитает разговор.
Туда уйду, где вечер многих людный
Устав от ссор и суеты,
Шныряет в сумерках как вор,
Туда уйду, откуда начинаясь,
Заканчивается все,
Опять все снова начинаясь,
Вернет все прошлое, дышать,
Все глубже, все спокойней,
Я буду в такт моим мечтам.
Там ветер слабостью увенчан.
Там верят судьбы в небеса.
Там в смутных сумерках затушен
Последний луч пустой зари.
Там селится надежда в судьбах
Заблудшей облаках любви.
Туда пойти не грех пустым
И траверсом пустых дорог,
Не грех понежить душу,
Чтоб дома чайного переступить порог.
Там будет много кружек,
И чашки в ряд стоят.
Без судеб судорожных чая
Испить тревог заботливых велят.
Без треволнений и смятений,
Без беспокойств и суждений,
Там чай мне согревающий готов.
Я выпью и забудусь. И в ропоте мистических аллюзий,
Мне объяснение придет:
Как долго я искал ответов, найдя лишь звуков перебор.
И где бы ни ходили тени,
Под свежую беседу в том доме чайном, я чайных роз найду узор,
И где бы ни был тот разор,
Что на судьбе и в жизни властен,
Я откупорю пробку из вина и приведу примеры,
Чтоб истина была в вине,
Ее возможно пить придется нам без меры.
Не говори мне, что все это сумерки и розы,
Что это все мечты и грозы, навеяли морганы флер,
На распростуженную жизнь мою.
Ведь и хромой, без юдоли,
Без места южного, уют
Мне стлали в этом доме розы,
Что чай мне этот подают.