Пролог
Когда заведующий Сергей Георгиевич Васнецов увидел ошалелые глаза патологоанатома Ильи Дмитриевича, которого все запросто называли «Митрич» – он ощутил, как нутро словно паутиной затягивает недоброе предчувствие.
«Нет. Не надо», – успел тоскливо подумать он, входя в прозекторскую. Бросил взгляд на красивую, даже в трупном макияже, девушку, лежащую на столе с разрезанным животом. «Что он там нашёл…» – тоска потихоньку перекатывалась в иное чувство.
– Митрич, что случилось?! Зачем звонил? Что ты мне, как девице, загадочные глазки строишь?! – Васнецов теперь испытывал раздражение.
Потому что уже три недели не употреблял алкоголя. Бросил пить. Но это ещё полбеды. От патологоанатома исходил такой непобедимый запах свежего перегара, что Сергей Георгиевич почему-то подумал о солёных огурцах. Бочковых, с привкусом дубового листа. Он прямо физически ощутил, как взрывается сотнями ароматных брызг хрустящая кожура, как растекается по нёбу блаженное солоновато-пряное послевкусие. Совсем не к месту.
– Да вот чего. Сам смотри! – недобро хмыкнул Митрич, скальпелем отодвигая в сторону глубокий надрез, идущий вдоль всего живота трупа.
– Твою мать! – пробормотал Сергей и рот его наполнила вязкая солёная слюна. Затошнило.
Он всякое видел за годы работы, далеко не первогодок, но такое! Вместо внутренностей у девушки… торчал мох. Обычный, изумрудного цвета, который в изобилии произрастает в лесах, горах… Но не в теле человека! Правда, причудливыми узорами пробивался сквозь сочную зелень мох багрового цвета, похожий на рисунок вен.
– Митрич, – услышал заведующий жалобный голос и не сразу сообразил, что говорит сам, – скажи, что это мне снится!
– Ага. Снится, – с готовностью подтвердил патом, – нам обоим один и тот же сон видится. Что внутри бабы вырос мох. Причём, девчонка мертвая, а сфагнум – живой!
– Может быть, кто-то в неё этой дряни натолкал? – вслух размышлял Сергей.
– Не-а, – тут Митрич улыбнулся так довольно, что У Васнецова похолодело внизу живота, – я же покопался. Внутренностей нет, а вот эта гадость растёт. Дамочка в «Престиже» ночью скончалась. Умерла от мха, выросшего внутри и сожравшего все её органы.
Васнецов глубоко задумался, переваривая информацию. «Престиж» – одна из самых дорогих городских клиник, так что девушка была, как минимум, не бедная.
– В этом свете совсем по-новому звучат слова: «Всё поросло мхом!», – глубокомысленно, пьяно-философски проговорил Митрич, задумчиво покачиваясь.
– Чёрт знает, что такое! – рассвирепел Сергей, – и вообще, какого хера ты пьяный на рабочем месте?!
–Эх, эх, – горестно покачал головой патом, – не вынес я такого зрелища, каюсь, Сергей Георгич. Подумал, что всё, амба, с катушек слетел, старый. Вот и принял писярик.
– Какой писярик?! – понемногу сбавляя тон, отозвался Васнецов. Ещё возмущенно, но уже с ноткой смирения, потому что понимал бесполезность любых слов сейчас, – тут без пол литры не обошлось…
– Да?! – переспросил его Митрич и неожиданно понёс настоящую околесицу, – а вдруг это заразно? Если у нас с тобой сейчас тоже внутри растёт сфаг… Короче, эта дрянь? Ты хоть и не трогал бабу, а воздух-то нюхаешь. А спирт – это лучшая десоси-к-ка… Детосси… Ну ты понял.
– С чего ты взял? – Васнецов посмотрел на мужчину изумлённо и вдруг явственно ощутил, как запершило в носу.
Аж чихнуть захотелось. Чёртова психосоматика…
–– Так чего писать-то? В отчёте? – ворвался в его мысли голос Митрича.
–– Пиши, как есть. Что, при вскрытии девушки обнаружен сфагнум, внутренности отсутствуют. Пусть разбираются, кому надо, – обрезал Васнецов, торопливо стягивая перчатки и направляясь к двери.
К чертям полетел его безалкогольный режим и здоровый образ жизни. Пойдёт и он детоксикацией займётся, тем более рабочий день почти закончился…
Месяц тому назад
–– Здесь, как в сказке! Э-ге-гей! Волшебные силы, явитесь, исполните наши желания! – звонко прокричала Наташа.
Забравшись на огромный валун, она беззаботно раскинула руки в стороны, нисколько не боясь упасть. Хомский смотрел восторженно, но не на окрестности, а на девушку, и Миша подумал, как классно вот так влюблённо поедать свою избранницу глазами, ничего не замечая вокруг. Не то, что у них с Майей. Вместе восемь лет, но такое ощущение, что знали друг друга с детства. Да что там с детства, с той, другой жизни, ещё до реинкарнации душ. Когда можешь предугадать каждое движение, любую мысль, мелькнувшую в голове партнёра. И когда всё это надоело. До оскомины, до судорог в мышцах.
– Ай! – воскликнула Наталья, которую окружающие обычно называли Ташей.
Девушка поскользнулась на островке мха, предательски оказавшемся под ногой, и упала бы на скалистую поверхность, не на шутку поломавшись, если Рома по прозвищу Хомяк – не подхватил её в свои неуклюжие, но надёжные объятия. Был он плотный, даже рыхлый, девушки обычно его игнорировали, возлюбленная появилась поздно и над Ташей трясся в прямом смысле. Наташа совсем недавно оказалась в их компании. Хомяка же Миша Рудин знал ещё со школьной скамьи.
– Что же ты, милая, надо поаккуратнее, – слащаво загнусавил Хомяк и Рудин закатил глаза.
Майя только подходила к ним, согнувшись под тяжестью рюкзака, и по взгляду жены Рудин понял, что его-то точно ничего хорошего не ждёт.
– Давай, помогу, – невпопад сказал он и тут же получил в ответ хлёсткий, как пощёчина, взор.
– Справлюсь, – скидывая ношу на землю, сквозь зубы отозвалась Майя, а Миша в который раз задался бессмысленным вопросом.
Почему они ещё вместе? Что их держит, ведь они давно не любят, НЕ ЛЮБЯТ друг друга. Боязнь, что партнёр вдруг обретёт своё счастье, а ты так и останешься один? Привычка?
Майя посмотрела на Михаила, как на пустое место, а потом обратила внимание на милующуюся парочку. В глазах девушки на несколько секунд вспыхнул целый спектр эмоций, поочерёдно сменивших друг друга. Зависть, жалость, ожесточение.
– Эй, голубки! Здесь привал устроим? – крикнула она в пространство и взгляд вновь подёрнулся привычной дымкой равнодушия.
– Да, да, давайте здесь! – восторженно пискнула Наташа, – красота вокруг сказочная!
За суетной расстановкой лагеря прошёл остаток дня. Поужинав, пары разбрелись по палаткам. Хоть прошли пешком по взгорью от оставленной внизу машины недолго, но устали изрядно. Вообще, Рудин сам не понимал, зачем согласился на этот идиотский поход в тайгу, где на сотни километров нет ни души. Вряд ли его соблазнили россказни Хомяка, который был помешан на всяких там легендах.
–– По одной записи, которую я откопал (не скажу из какого источника), неподалёку от той точки, куда мы отправимся должен быть древний могильник. Места жутковатые, даже аборигены боятся ходить туда, из-за легенд. Якобы там обитают древние духи захороненных богачей и забирают заплутавших путников. Вот этих толстосумов мы и поищем.
