…Когда они поженились, друзья и родственники не удивились совершенно, а восприняли это событие, как само собой разумеющееся. Как в книжках про любовь, они дружили со школы, причем дружили их родители – их семьи были соседями по лестничной клетке. Более того, отцы и Его, и Её, работали вместе, на одном предприятии, оба были инженерами и ездили на работу всегда вместе. А Он и Она вместе ходили в школу и из школы. Как положено, он носил Её портфель, а Она помогала Ему с уроками. Так они вместе и росли, и поступили в один и тот же институт, на один и тот же факультет. И снова вместе ходили на учебу. И снова Он носил Её учебники, а Она помогала Ему с учебой. На каникулах они вместе ходили в походы, зимой бегали на лыжах, ходили на каток, а летом вместе ездили на море отдыхать. Они оба коллекционировали виниловые пластинки и оба любили блюз. И Он и Она играли на гитаре, занимались вокалом и неплохо пели. Про них часто говорили «ниточка с иголочкой» И поэтому, когда они объявили о свадьбе, никто не удивился. Наоборот, казалось, что все вздохнули с облегчением – мол, наконец-то свершилось то, чего все давно ждали! Они поженились и жили душа в душу. Их отношения приводили в пример знакомые, друзья и родственники. Это была идеальная пара из кино про счастливых мужа и жену, каких не бывает в реальной жизни – настолько любовь их друг к другу была искренней и светлой. В это было трудно поверить, но они действительно никогда не ссорились, даже по мелочам. В их семейной жизни лодка любви плавала очень далеко от скал под названием «быт» и даже не думала о них разбиваться. Они действительно смогли создать маленький островок счастья на двоих и многие даже завидовали им – настолько у них все было хорошо. И казалось, что нет такой силы в этом мире, которая могла бы разлучить их. Разве что смерть… И так и случилось одним апрельским днем, когда Она попала под машину и умерла в больнице, не приходя в сознание. Близкие даже боялись поначалу, что Он сойдет с ума от горя – настолько Его сломала Её смерть. Он замкнулся в себе, перестал выходить из дома, почти ни с кем не общался и очень скоро остался практически в полном одиночестве. Все говорили, что от него веет каким-то холодом и создавалось ощущение, словно вокруг него сгустились черные мрачные тучи, которые невозможно развеять никаким ветром… Он осунулся, постарел и от былого стройного красавца с блестящими жизнерадостными глазами и сияющей улыбкой, осталось жалкое бледное подобие человека. Он сам себя ненавидел за то, что совершенно потерялся в своем горе, буквально растворившись в нем, перестал интересоваться теми вещами, которые всегда были ему интересны, перестал общаться с друзьями и родственниками. Он сам себе не нравился за раздражительность, какую – то детскую обидчивость на все и на всех, словно все вокруг были виноваты в том, что продолжают жить и радоваться жизни, несмотря на его горе. Ему почему-то казалось, что все должны разделять с ним боль утраты. Нет, он не хотел, чтобы его жалели, но он думал, что окружающим можно было бы проявлять хоть какое-то уважение к тому, что Её не стало…
…Он все чаще стал думать о смерти. Не о самоубийстве, а именно о смерти, как явлении. О природе смерти, о ее смысле.
– Ведь если есть смысл жизни – думал Он – Значит, должен быть и смысл смерти! Но разве есть смысл в разрушении, в уничтожении? Или, возможно, в этом и есть смысл смерти – в уничтожении, в стирании с лица земли людей, чье время уйти пришло. И у смерти множество инструментов для этого – болезни, несчастные случаи, самоубийства, войны… Смерть многолика и многогранна Она почти никогда не повторяется. Если проанализировать с максимальной дотошностью, вряд ли можно найти на Земле две совершенно одинаковые картины смерти – как невозможно найти на Земле две одинаковые картины жизни. Что такое смерть? Просто прекращение всех процессов в организме? Переход на новый уровень существования? Или полное забвение, как утверждают материалисты? Он стал одержим идеей выяснить для себя, есть ли что-то там, за порогом смерти. Он запоем читал все, что было посвящено теме посмертного существования, выискивал какие-то факты в литературе научной и околонаучной, которые подтверждали бы, что после смерти, действительно, наступает иная форма жизни. Ему очень хотелось найти безоговорочные доказательства тому, что загробная жизнь существует и что Лиза сейчас действительно, где-то рядом. Смотрит на него, слышит Его, чувствует Его мысли и настроение. Но в то же время, он очень боялся найти доказательства существования загробной жизни, так как совершенно ясно понимал, что как только в его руках будет неоспоримое подтверждение того, что Лиза сейчас существует в какой-то другой форме, в каком-то другом месте, Он сразу же отправится к Ней! И Он очень этого боялся.
– Я не хочу умирать! – думал Он – Но почему люди так панически, по-звериному, боятся смерти, если за этой дверью действительно что-то есть? Ведь вековая память человечества, наверняка, должна подсказывать, что, мол, не бойся, все будет хорошо там, за чертой! Или нет никакого коллективного бессознательного, в котором хранится вся память поколений? Нет никакого инфополя, в котором накапливаются, как в титанической флэшке, все знания человечества, к которым потом подключается каждый человек, появляясь на свет?! Неужели все это лишь красивые небылицы? Мифы, порожденные извечным страхом забвения? Или это просто страх неизвестности? Как, например, боится человек, стоящий на краю обрыва, и готовый прыгнуть. Он тоже не знает, что ждет его там, внизу. Будет ли больно? Почувствует ли он первое прикосновение с дном пропасти? Эти мысли занимают его разум на пороге шага в неизвестное. А может, человек просто боится боли? Но ведь никто не знает, больно умирать или нет. Вот Она могла бы рассказать! Но Она уже не расскажет ничего, если верить материалистам… интересно, о чем были Её мысли в последние секунды жизни? И вспоминала ли Она о Нём? Что чувствовала Она, когда жизнь угасала в ней, подобно пламени свечи? И было ли месту в Её мыслях любви?.. А еще все чаще его охватывало чувство вины. За то, что Он что-то не успел сделать, сказать, или сказал или сделал что-то не то, что-то, возможно, обидное для Неё. И тогда Его начинало терзать горькое чувство безвозвратно потерянной возможности что-то исправить. Ему становилось очень больно в такие минуты – так больно, что хотелось плакать! Нет, даже не плакать, а рыдать в голос, обхватив голову руками и растворяясь в этой боли и в этих рыданиях. А еще Его злили знакомые, друзья и родные, которые непременно повторяли одни и те же фразы, пытаясь утешить Его. Они говорили, что, мол, бог забирает только самых лучших, или что Она, мол, выполнила уже свое предназначение на этом свете, или что Ей там будет лучше. Его злила эта непрошибаемая уверенность, с которой люди повторяли эти дежурные фразы. Ему хотелось кричать, спрашивая, откуда в них столько уверенности в истинности этих слов. «Откуда вы можете знать, что так оно и есть на самом деле?! – хотелось спросить Ему у этих людей – «Вы ведь просто повторяете то, что когда-то услышали от других людей, совершенно не задумываясь, насколько эти слова имеют отношение к действительности! Ведь вы точно не можете знать наверняка, что так оно и есть на самом деле! Или вам сообщил об этом Некто с того света?! Люди, ну почему вы так безнадежно подвержены желанию множить глупости на этом свете?! Неужели вы настолько ленивы, что не хотите произвести малейший анализ того, что вам говорят и того, что вы говорите другим людям, не задумываясь совершенно о том, какую боль могут причинить ваши слова!» – такой монолог звучал в Его голове всякий раз, когда кто-то повторял Ему эти слова утешения, от которых Ему действительно, становилось еще больнее. Но Он нашел хоть слабое, но вполне действенное средство против этой боли. В те минуты, когда боль становилась особенно невыносимой, он начинал разговаривать мысленно с Ней, обращаясь с просьбами подать хоть какой-то знак, если Она Его слышит и видит. И странное дело – почему-то от этого Ему становилось легче, хоть и не на долго. Постепенно Он уверовал в то, что Она не исчезла бесследно в небытие, а находится где-то рядом. «Ничто не появляется ниоткуда и не исчезает в никуда» – повторял Он, как заклинание – «А значит, и сознание человека не может исчезнуть! Оно должно перейти в новое, неизученное состояние, но не рассеяться бесследно! Ведь появились же откуда-то эти рассказы о коридорах, свете в конце тоннеля, и другие истории от тех, кто перенес клиническую смерть и наблюдали нечто необъяснимое, испытывая необычные ощущения!» Так Он находил для себя успокоение и боль его смягчалась. Постепенно, Он привык к тому, что он остался один на всем белом свете. И однажды, Он понял, что ему придется жить дальше, и нужно привыкать жить по-новому. «Если я не буду жить дальше» – думал Он – «Разве одобрит Она это?! Разве понравится Ей, если я буду постоянно тосковать и начну превращаться в жалкое подобие человека?!» Эти мысли заставили Его привести себя в порядок и найти в себе силы, чтобы жить дальше и заниматься обычными, привычными делами. Постепенно, день за днем, Он стал возвращаться к жизни. И окружающие вздохнули с облегчением, когда увидели, что Он снова стал прежним. И только тень глубокой печали иногда появлялась в Его глазах…
