Дин Кунц - Комната шепотов

Кора Гандерсан прошла сквозь ласковый огонь, и пламя даже не тронуло ее белого платья. Она не боялась, а, напротив, испытывала восторг, и многие из тех, кто восхищенно наблюдал за представлением, смотрели раскрыв рот; на удивленных лицах дрожали отблески пламени. Люди окликали ее, объятые не тревогой, а изумлением, с ноткой почтительности в голосе, и Кора чувствовала в равной мере упоение и унижение оттого, что стала неуязвимой.

Дикси, длинношерстная пятнистая такса золотистой масти, разбудила Кору, лизнув ей руку. Собака не испытывала никакого уважения к снам, даже к этому, которым ее хозяйка наслаждалась три ночи подряд и о котором рассказывала Дикси, приводя яркие подробности. Рассвело, пора завтракать и заниматься утренним туалетом – это для Дикси было важнее любого сна.

Сорокалетняя Кора была подвижной женщиной, похожей на птицу. Коротконогая собака осторожно спустилась по переносной лестнице, которая позволяла ей забираться в кровать и вылезать из нее, а Кора выпрыгнула из постели навстречу дню. Она натянула доходившие до щиколотки сапожки на меху, служившие ей зимними тапочками, и в одной пижаме последовала за семенящей таксой. Кора уже собиралась войти на кухню, как вдруг ее посетило виде́ние: за обеденным столиком сидит посторонний мужчина и сейчас произойдет что-то ужасное.

Конечно, никакого мужчины Кора не увидела. Она никогда не отличалась боязливостью и теперь отругала себя за то, что пугается без повода, абсолютно без всякого повода. Она налила свежей воды, насыпала сухого корма для своей компаньонки, меж тем как Дикси нетерпеливо мела хвостом пол.

К тому времени, когда Кора подготовила и включила кофеварку, Дикси уже закончила есть и теперь стояла у задней двери. Наконец она вежливо тявкнула. Кора схватила пальто с крючка и надела его.

– Посмотрим, сумеешь ли ты опорожниться с такой же скоростью, с какой наполняешься. Там холоднее, чем в подвалах Аида, крошка, так что не тяни.

Она вышла из теплого дома на крыльцо. Изо рта вырывались облачка, словно из женщины изгоняли призраков, давно владевших ее телом. Кора стояла на верхней ступеньке, наблюдая за своей драгоценной красоткой Дикси, Дикси-Бель – вдруг появится какой-нибудь злобный енот, не наевшийся за ночь.

Зима не желала сдаваться: прошлым утром выпало больше фута снега. Ветра не было, и на каждой ветке виднелся горностаевый воротник. Кора очистила полянку на заднем дворе, чтобы Дикси не нужно было вспахивать глубокий снежный покров.

Таксы отличаются острым чутьем. Не обращая внимания на призыв хозяйки не тянуть время, Дикси носилась по расчищенному месту, чуть не утыкаясь носом в землю, желая выяснить, какие звери побывали здесь ночью.

Среда. Занятия в школе.

Кора уже две недели не ходила на работу, но ей все казалось, что нужно срочно начать готовиться к урокам. Два года назад она получила звание «Учитель года Миннесоты». Она бесконечно любила своих шестиклассников и скучала по ним. Неожиданные приступы мигрени, продолжавшиеся по пять-шесть часов, иногда в сопровождении дурных запахов, которые воспринимала только она сама, сделали ее нетрудоспособной. Головная боль, казалось, не спешила реагировать на лекарства – золмитриптан и мышечный релаксант «Сома».

Дикси-Бель наконец пописала и оставила две маленькие колбасинки – Кора положит их в пластиковый пакет, когда они замерзнут и затвердеют.

Когда Кора вслед за таксой вернулась в дом, за кухонным столом сидел незнакомый человек и пил кофе, который без стеснения налил сам себе. На голове – вязаная шапочка, молния куртки на овечьем меху расстегнута. Удлиненное лицо, резкие черты лица, с которого прямо на Кору смотрели холодные голубые глаза. Прежде чем Кора успела вскрикнуть или броситься прочь, незваный гость сказал:

– Поиграем в маньчжурского кандидата.

– Хорошо, – согласилась она; вид его больше не казался угрожающим. В общем-то, она знала его. Приятный человек. За последнюю неделю он уже пару раз заходил к ней. Очень приятный человек.

– Сними пальто и повесь его.

Она выполнила просьбу.

– Подойди сюда, Кора. Сядь.

Она выдвинула стул и села за стол.

Дикси, хотя и дружила со всеми подряд, забилась в угол и поглядывала оттуда своими разноцветными глазами, светло-голубым и карим.

– Ты видела сон прошлой ночью? – спросил приятный человек.

– Да.

– Тебе снился пожар?

– Да.

– Это был хороший сон, Кора?

Она улыбнулась и кивнула:

– Чудесная, просто чудесная прогулка по огню. И совсем не страшно.

– Сегодня тебе приснится то же самое, – сказал он.

Не убирая с лица улыбки, она дважды хлопнула в ладоши:

– Хорошо. Такой замечательный сон. Что-то похожее иногда снилось в детстве – будто я летаю, как птица. Летаю, не боясь упасть.

– Завтра будет важный день, Кора.

– Правда? А что случится?

– Узнаешь, когда проснешься. Больше я не приду. Событие важное, но тебе не понадобится никаких наставлений.

Он допил кофе, подвинул кружку к Коре, поднялся на ноги и засунул свой стул под стол.

– Auf Wiedersehen[3], дура ты, сука костлявая.

– До свидания, – сказала она.

Перед глазами появилась позванивающая зигзагообразная цепочка крохотных огоньков – состояние, неизменно предшествовавшее мигрени. Она закрыла глаза, страшась надвигающейся боли. Но потом все закончилось. Головная боль не пришла.

Когда она открыла глаза, перед ней стояла пустая кружка с кофейным осадком на дне. Она встала и налила себе новую порцию.

Воскресным мартовским днем Джейн Хок, действуя в целях самообороны, с глубокой болью в сердце убила своего дорогого друга и наставника.

Три дня спустя, в среду, когда вечернее небо усыпали алмазы звезд – даже мощное сияние долины Сан-Габриэль, к северо-востоку от Лос-Анджелеса, не могло полностью скрыть их, – Джейн подошла к дому, который приметила прежде, проезжая на машине. Она несла объемистую сумку с содержимым, которое могло стать поводом для ареста. В кобуре наплечного ремня под спортивной курткой покоился украденный ею кольт сорок пятого калибра под патроны АСР, пистолет, переделанный по специальному заказу в одной из лучших мастерских Америки.