– Ну, это уже переходит все границы! – сказала Лола, захлопнув за собой тяжеленную дубовую дверь. – Ноги моей больше не будет в этом вертепе!
От удара с козырька свалилась огромная сосулька, Лола едва успела отскочить, поскользнулась на ступеньке, чудом не сломав каблук, подхватила падающую сумочку, но уронила перчатку. И, разумеется, прямо в лужу.
Лола горестно ахнула и перехватила взгляд проходящей старухи. Взгляд был равнодушным, но Лоле показалось, что старуха откровенно злорадствует. Проехала машина, разбрызгивая жидкий снег, и перчатка скрылась под грязной водой. Лола топнула ногой с досады и решила оставить перчатку в луже. Она была зла как черт, да что там, как целая тысяча чертей! Ее только что обманули в лучших чувствах, обидели и унизили!
А ведь только сегодня утром жизнь была полна приятных неожиданностей и сияла перед Лолой яркими красками…
Лолу разбудил телефонный звонок. Незнакомый, но очень приятный женский голос сообщил, что новый, совсем недавно открывшийся театр набирает труппу и сегодня главный режиссер театра Всеволод Семибратский приглашает Ольгу Чижову на собеседование. У них как раз пока свободно амплуа героини.
Семибратский был в театральных кругах города человеком не то чтобы знаменитым, но довольно-таки известным.
– А кто вас направил? – спросила Лола, чтобы не сразу соглашаться.
И дама любезно назвала пару знакомых имен и сообщила, что известный критик Пеликанский отзывался о Лолиной игре очень и очень благосклонно. И Лола согласилась прийти, сумев все же сдержать прорывавшуюся в голосе радость. Собираясь на встречу, прихорашиваясь и чистя перышки, Лола поймала себя на том, что напевает что-то веселенькое. Ах, как захотелось снова выйти на сцену в свете рампы, двигаться, произносить фразы из любимых пьес, а потом с замиранием сердца слушать аплодисменты и выходить на поклоны! Ах, как соскучилась она по пыльному запаху кулис, по шепоту суфлера из будки, по цветам в гримерке и даже по косым взглядам коллег женского пола! Ведь Лола была прирожденной актрисой, все без исключения признавали у нее талант, и даже сам Пеликанский… Но про это уже говорилось.
И вот вместо того, чтобы блистать на сцене, как Ермолова и Комиссаржевская, умереть на эшафоте, как Мария Стюарт, сгореть на костре, как Жанна д’Арк, или уж на самый крайний случай быть задушенной руками ревнивого мавра, как Дездемона, вместо этого Лола должна сидеть в четырех стенах и играть только тогда, когда этого захочет ее компаньон и мучитель Леня Маркиз. Он, видите ли, возомнил себя знаменитым мошенником и теперь использует Лолу только для тяжелой и опасной работы. Черствый, бездушный человек, безжалостный эксплуататор женского труда!
«Чем тебе плохо? – говорит эта равнодушная личность, когда Лола жалуется на судьбу. – У тебя творческая профессия, играй хоть каждый день! Да еще получай за это очень хорошие деньги!»
И кого он заставляет Лолу играть? Скучающих богатых дамочек либо же горничных или уборщиц, а то и вовсе какую-нибудь старую бомжиху. Нечего сказать, удачные роли! Где Офелия, где Беатриче, где Нина Заречная из «Чайки»: «Ах, отчего люди не летают как птицы!»
Где Лаура из «Каменного гостя», где «Бесприданница», наконец?
И Ленька, эта ехидна в образе мужчины, еще имеет наглость утверждать, что Лола вполне довольна своей жизнью, потому что играть в театре ей мешает непроходимая лень. Да, надо признать, Лола терпеть не может вставать по утрам, особенно в плохую погоду, но вот же она преодолела себя и пойдет на встречу с главным режиссером театра… кстати, как же он называется? «Театр на подоконнике»… Не слишком удачное название, впрочем Лоле нет до этого дела. Как говорит ее черноморская тетка Калерия Ивановна: «Хоть горшком назови, только в печку не ставь!»
Как известно, театр начинается с вешалки. «Театр на подоконнике» не был исключением. Гардероб Лоле не понравился – тесное, полутемное помещение в подвале, облицованном грязно-белой кафельной плиткой, как общественный туалет. Кстати, запах, стоявший в подвале, давал понять, что туалет тоже находится где-то рядом. Сердитая тетка за стойкой в лучших традициях отказалась взять зонтик – пропадет, мол, а я отвечай.
Лола долго искала кабинет главного, а когда нашла, он оказался наглухо заперт. Пробегавшая мимо встрепанная девица крикнула, чтобы Лола не бродила по коридорам тенью отца Гамлета, а шла, как все, к Ангелине Михайловне. Лола поскучнела и поплелась по указанному адресу, однако встретила там все ту же встрепанную девицу, которая, как местная жительница, знала все ходы и выходы и успела раньше Лолы.
– Мне Семибратский назначил встречу! – строго сказала Лола, чтобы сразу поставить девицу на место.
– Он в командировке! – отмахнулась девица. – Да кто вас вообще прислал?
– Вы же сами звонили! – напирала Лола.
– Я? – возопила девица. – Да я в жизни вам не звонила! Вечно эта Ангелина наприглашает кого ни попадя, а сама улизнет!
– Ну знаете! – возмутилась Лола. – Так вы всех актеров распугаете!
– Оставьте ваше резюме, я передам главному, – предложила малость присмиревшая девица.
Но Лола уже вошла в раж.
– Милочка, неужели вы могли подумать, что я стану работать в вашей забегаловке? – обманчиво спокойным тоном спросила она. – Это же надо набраться наглости и приглашать сюда приличных артистов! Зал крошечный и темный, вместо гримуборной – собачья будка, отношение просто отвратительное! Назначить встречу и не прийти! Правильнее было бы назвать ваш театр «На помойке!» Там вам самое место всем коллективом!
– Скатертью дорожка! – тут же отозвалась девица. – Не хотите – не надо! Других найдем!
– Очень сомневаюсь, – буркнула Лола и вышла, кипя от ярости.
И вот сейчас она была зла, как тысяча чертей. Да еще и перчатку жалко.
Она сделала шаг в сторону бокового переулка, где оставила машину, как вдруг кто-то окликнул ее удивительно знакомым голосом:
– Лелька! Ты ли это? Глазам своим не верю!
Лола завертела головой, мрачная физиономия ее просветлела, она радостно взвизгнула и бросилась в объятия своей старой подруги Ани Ветровой, с которой не виделись они, дай бог памяти, больше двух лет, с тех самых пор, как она познакомилась с Леней Маркизом и сменила профиль работы.
Они расцеловались и рассмотрели друг друга. Анька выглядела неплохо даже на самый пристрастный женский взгляд. На каблуках она была немного выше Лолы, на ней была очень приличная коротенькая норковая шубка и стриглась она явно в дорогом салоне.
– Что ты тут делаешь? – спросили обе хором и рассмеялись.
– Да я тут… – слегка замялась Лола, – по делу…
Она не хотела рассказывать подруге, как ее оскорбили в этом, с позволения сказать, театре. Однако той, судя по всему, и дела было мало до Лолиных проблем.
