А есть ли смысл, спросит иной читатель, увидев нашу книгу, читать о человеке, который жил две с половиной тысячи лет назад.
Как это многим не покажется удивительным, но смысл есть (и еще какой!), поскольку еще никогда вопросы, поднятые Конфуцием, не стояли так остро перед человечеством.
Более того, как сможет убедиться тот же Читатель, который все же приобрет нашу книгу, читая Конфуция, создается впечатление, что он пишет, что называется, «здесь и сейчас». Потому что он пишет о человеке, а вернее, о том, как быть человеком.
Судите сами.
Шли века, менялись формации, создавались и исчезали империи, не менялись только люди.
Шкуры сменяли дубленки, фаэтоны – «мерседесы», образованнее стали и сами люди, а вот что касается души…
В III веке до нашей эры Диоген среди белого дня ходил с зажженным фонарем среди толпы, повторяя одну и ту же фразу:
– Ищу человека!
Смысл этого поступка философа заключался в том, что он демонстрировал людям их неверное понимание сущности человеческой личности.
Диоген утверждал, что человек всегда имеет в своем распоряжении средства для того, чтобы быть счастливым.
Однако большинство людей живут иллюзиями, понимая под счастьем богатство, славу, удовольствия.
Свою задачу он видел как раз в том, чтобы развенчать эти иллюзии.
Диоген утверждал бесполезность математики, физики, музыки, науки вообще, считая, что человек должен познавать только самого себя, свою собственную неповторимую личность.
В этом смысле киники стали продолжателями учения Сократа, до предела развив его идею об иллюзорности обыденного человеческого представления о счастье, о добре и зле. Недаром Платон называл Диогена «безумствующим Сократом».
На этом поиски человека не кончились.
Христианство увидело в человеке вместилище богатейших даров, именно человек нес на себе знак иного предназначения, ибо на него накладывается отпечаток абсолютной личности Творца.
Человек воспринимался как существо, в котором телесно-чувственная субстанция одушевлена жизнью, обогащена духовностью.
Но, увы, шли столетия, а человек так и не становился совершенным. Наоборот!
«Быть или не быть?»
Так вопрошал много лет тому назад принц датский. И своей жизнью, а вернее смертью, дал ответ: быть!
Чем быть? Скорее, кем. Человеком…
Дилемма? Была, конечно!
Продолжать жить с убийцей отца и матерью, которая, не износив башмаков, в которых шла за гробом мужа, а затем разделила ложе с этим убийцей, и, в конце концов, стать таким же венценосным лицемером, или все же «оказать сопротивление в смертной схватке с целым морем бед».
Пусть и робко, Гамлет все же оказал сопротивление.
Конечно, принц датский не был первым, кто поставил этот извечный для человечества вопрос.
Им задавались и восточные, и греческие мудрецы, и Иисус Христос.
И все же первым, кто заговорил о благородном во всех отношениях муже, был великий китайский мудрец Конфуций, о котором и пойдет речь в нашей книге.
С той поры прошло более двух с половиной тысяч лет, а проблема благородного мужа по-прежнему продолжает волновать людей.
Тех, которые еще хотят оставаться таковыми, несмотря на все технические прогрессы.
А их, к сожалению, становится все меньше. Во всяком случае, в Европе, которая деградирует во всех отношениях с удивительной быстротой.
Скажем сразу, что достоинство народа в данном контексте мы будем мерить не наличием у него достаточного количества колбасы, а состраданием и умением чувствовать чужую боль.
Ни сострадания, ни такого умения на Западе нет и в помине. Именно поэтому на помощь всем страждущим и нуждающим приходит не сытая Европа, а «бедная» Россия.
Именно поэтому Европа не только не выступила против безнаказанного убийства женщин и детей в Донбассе, но и не направила умиравшим от ран людям ни одной таблетки.
И именно поэтому очень скоро от тех остатков европейской культуры, которые еще сохранились, не останется ничего под натиском беженцев.
«Любите друг друга и весь род человеческий, – призывал Конфуций за пять столетий до Христа, – всю цепь, которой каждый из вас составляет отдельное звено!»
Да, Конфуций не был признан при жизни, поскольку давно известно, что в своем отечестве пророков нет.
Но он на это и не рассчитывал. В буквальном смысле сражаясь за воспитание благородного мужа, он сражался за будущее.
За то самое будущее, о котором так блестяще сказал Виктор Гюго.
«У будущего есть несколько имен, – писал он. – Для слабого человека имя будущего – невозможность. Для малодушного – неизвестность. Для глубокомысленного и доблестного – идеал.
Потребность безотлагательна, задача велика, время пришло. Вперед, к победе!»
Конфуций был и глубокомысленным и доблестным.
– Но, – скажут слабые и малодушные, – идеал недостижим!
Да, недостижим, поэтому он и идеал! Его нельзя достигнуть, к нему можно только приблизиться.
Но… побеждает только тот, кто ставит перед собой высокие, подчас невыполнимые цели.
Никто не становится хорошим человеком случайно. Это всегда труд и борьба.
Не дорогая вилла и бриллианты, а сила духа делает человека непобедимым и бесстрашным. А бесстрашие, по образному выражению Василия Александровича Сухомлинского, есть, «глаза человеческого благородства».
Бесстрашный человек видит добро и зло не только глазами, но и сердцем, и именно поэтому он не может равнодушно пройти мимо беды, горя и унижения человеческого достоинства.
Не надо любить врагов своих, для этого надо быть не человеком, а Богом.
Сначала следует научиться по-настоящему любить хотя бы тех, кто рядом, и на первое время и этого будет достаточно.
И всегда помнить: самая великая победа для человека – это покорить себя самого: быть же покоренным собою постыднее и ниже всего.
Именно поэтому мы все чаще и чаще обращаемся к тем, для кого образом жизни были не доллары, а добродетель.
А это, прежде всего, Конфуций.
И никаких натяжек здесь нет, и дело даже не в том, что Китай и многие страны Востока воздвигли нерукотворный памятник Конфуцию, на протяжении двух с половиной тысяч лет живя по его заветам.
Куда показательнее то, что даже сейчас, на заре нового века, тот же, казалось бы, процветающий Китай, отведав коммунистического рая и никому не ведомых западных ценностей (если они, конечно, существуют), снова и снова обращается к тому, кто две с половиной тысячи лет назад мечтал о могучей и процветающей стране.
