Первый Контакт случился в декабре при трагических обстоятельствах, за пятнадцать минут до приезда спасателей. Стояла мерзкая беспросветная погода, ветер гонял взад-вперед по асфальту белую поземку. Желтый коммерческий автобус, лежа в кювете на боку, еще продолжал вращать колесами, за заляпанными грязным снегом окнами копошилось неясное, темное, стонущее месиво пассажиров. Кто-то, отчаянно ругаясь, бил изнутри ногами стекла. Бросая по обочинам свои машины, к месту происшествия бежали люди.
Виновник ДТП, большой черный Мерседес со смятым в гармошку передком, снеся ограждение, медленно сползал по обледенелой насыпи на речной лед. Хозяин Мерседеса, генерал-майор Власин от удара скончался на месте, но в салоне машины за стеклом металась еще живая девушка, разевая в беззвучном крике рот. Расколовшаяся приборная доска искалечила ей обе ноги, намертво пригвоздив к переднему сиденью.
Какой-то молодой человек догнал машину на насыпи, попытался удержать ее за бампер, но сил не хватило, и Мерседес вырвался.
– Дайте трос! – кричал молодой человек. – Дайте трос!
Троса не было. Побежали за тросом. Машина сползла на речной лед. Пару напряженных, как натянутый нерв секунд казалось, что он выдержит, над рекой нависла страшная тишина, но потом лед громко треснул и раздался в стороны. Мерседес провалился по самую крышу, исчез, снова вынырнул и медленно поплыл прочь от берега, постепенно погружаясь в воду. Люк в машине открылся. Вытянув руки вверх, девушка отчаянно пыталась подтянуться.
Сорвав с себя куртку, молодой человек прыгнул на удаляющийся капот. Еще не все было потеряно. Он рвал ее наружу через люк за тонкие запястья, а вода все быстрее смыкалась вокруг них. Наконец, он все понял. Вода в салоне стояла уже по грудь, генерал-майор Власин плавал в ней разбитым лицом в стылом крошеве и собственной пьяной блевотине. Вскинув вверх неестественно бледное лицо, девушка неотрывно смотрела на него большими васильковыми глазами, в которых застывали, становились бриллиантами слезы. Он только сейчас заметил, как она была красива.
– Бесполезно, – прошептала она. – Как тебя зовут?
– Витя.
– Почему мы не встретились раньше, Витя?
Водонепроницаемая сумочка от Луи Виттон плавала между ней и Власиным. Она достала из нее телефон. Рука дрожала. Вода была ледяной.
– Позвони маме. Прошу. Телефон найдешь в Контактах, – она уже начала коченеть и задыхаться. Ее лихорадило.
– Я была плохой дочерью.
Телефон в его руке пикнул, принимая сообщение. Экран осветился. Оба даже не взглянули на него.
– Я была плохой, Витя, – проговорила она.
– Держись, милая, сейчас нам помогут. Как тебя зовут?
– Вика. Миронова.
– Вика Миронова, – повторил он. Она слабо улыбнулась. Он тоже улыбнулся.
Ее глаза еще что-то говорили ему, но длилось это последние секунды, пока машина погружалась в реку. В люк хлынула вода. Расталкивая подхваченные водоворотом погружения льдинки, он с вытянутой вверх рукой, проплыл метров семь или восемь до берега. Окоченевшего, его с трудом втащили на насыпь. Он не мог стоять. Свет мерк перед ним, в глазах стояла Вика Миронова. Из перевернутого на бок автобуса на четвереньках выползали пассажиры. Снег вокруг был розового цвета. Издали приближались сирены МЧС.
Кто-то отпаивал его теплым кофе из термоса, пока его везли до города, отогревался в чьем-то микроавтобусе. Куртка вернулась к нему чудесным образом, с телефоном, деньгами и документами. Ледяной холод отступал, тело снова делалось гибким и сильным, как прежде, только горький вкус кофе на губах никак не хотел проглатываться. Его знобило. Потом он пил водку в каком-то баре, очень далеко от места происшествия. С кем, он не помнил. Он не пьянел, просто ему было все равно, с кем он пьет. Кто хлопает его по плечу.
Запершись от пьяного шума в грязной кабинке туалета, он достал ее телефон. На экране светились десять пропущенных звонков и одно непрочитанное смс. Он не знал, что это сообщение было первым в истории Контакта и что за ним последуют другие, схожего характера. «Генерал-майор Власин Алексей Вениаминович обвинен во всех семи смертных грехах1 и нарушении восьми Заповедей из десяти2. Божьей волей направлен на муки вечные в Ад», гласил смс-приговор. Виктор подивился чьей-то злобной шутке. Он не знал никаких генерал-майоров.
– Алло? Квартира Мироновых?
– Вика! Викочка! – закричал в трубку женский голос. – Где ты? Я звоню – ты не отвечаешь! Мы с папой в трансе, нам обоим пришло одинаковое странное сообщение, будто ты… будто ты…
– Это не Вика, – перебил он. – Я звоню по ее просьбе и с ее телефона. Ваша дочь погибла сегодня в ДТП.
Она вскрикнула.
– Негодяй! Кто это? Не звоните сюда больше и не смейте слать нам свои идиотские смс! Вам потом будет стыдно!
Она дала отбой. Виктор долго стоял, прислонив лоб к холодной переборке. Он решил, что позвонит ей позже, а сейчас нужно тихо улизнуть домой от своих непрошеных собутыльников, избравших его в народные герои. Но сначала необходимо было перенести номер Мироновых в свои Контакты, пока телефон Вики не разрядился и не заблокировался. Он пошарил в куртке.
Его тоже ждало входящее сообщение, полученное два часа назад, когда он барахтался в ледяной воде. «Божьей волей Виктория Юрьевна Миронова обвиняется в лени, завистливости, непочтительном отношении к родителям, половой распущенности, отравлении клофелином, краже, и четырех умерщвлениях своих не родившихся младенцев. Направляется на муки вечные в Ад». Отправитель этой гнусности, презревший правило «О мертвых хорошо или ничего», определялся как «неизвестный» и ответить на его сообщение было невозможно. Уже из дома Виктор позвонил приятелю в салон сотовой связи, чтобы тот пробил его номер по компьютеру. Никаких сообщений ему в этот день не поступало.
Он выложил перед собой оба телефона и долго сравнивал время получения смс и текст, размышлял, пока не уснул прямо на диване, с включенным светом, в одежде и с поднявшейся температурой.
