***
На завтрак я уже опоздала. Следовательно, мой путь лежал на кухню. Там заправляет всем тётушка Марта, и она мне всегда рада. Кроме того, главная дворцовая кухарка и кладовщица в курсе последних новостей и сможет ответить на мои вопросы лучше, чем кузина. Прислуга порой знала больше, чем болтливые и вездесущие фрейлины. Марта частенько шутила, что у неё в кладовой живёт мышка, что на хвостике вести приносит.
Моё решение оказалось верным. На кухне вовсю что-то жарилось, так что масло скворчало на большой сковороде с длинной отполированной до блеска ручкой, и кухарка Марта хлопотала у плиты. Может повар Тобиас и знал, как приготовить лучшие пасс-де-вуартские блюда и десерты, но Марта была на кухне главной и гоняла поварят. Не то что Тобиас, будучи добрейшим человеком. Зато на кухне всё блестело, благодаря стараниям Марты и служанкам. Сейчас женщина, раскрасневшаяся от жара, идущего от плиты, повязала передник с ромашками, а волосы убрала под косынку. Колпаки по форме носили только повара.
– Доброе утро, принцесса! – воскликнула она, увидев меня. – «Рябчиков» желаете?
«Рябчиками» в Рамилионе называли гренки – жаренный сдобный хлеб, предварительно вымоченный в яйцах и молоке со специями и солью. В крестьянских семьях обычно использовали чёрный и зерновой, и обязательно смазанный чесноком. Это придавало гренкам остроты и пикантности.
Тётушка Марта делала гренки из белого, но по-городскому – без чеснока. Отчего он мне нравился не меньше. Зато посыпала сладким перчиком.
– Конечно хочу. Я же не завтракала.
– Тогда садись и подожди, – кухарка ненадолго оторвалась от сковородки и, подмигнув, поправила косынку. Налила полный стакан молока единорожихи и придвинула мне.
– Свеженадоенное. Пей-ка.
Я села за каменный стол на деревянную скамью и с радостью ухватила стакан. Знала, как это вкусно, а сливки так вообще лакомство. Молоко бежевого цвета, со сладковатым привкусом, жирное и густое. У меня сразу же образовались молочные усы. Я с удовольствием облизнулась и смотрела, как Марта бросает на сковородку щедро обмакнутые в смесь ломти. И меня не смущало, что это несъеденные булочки с господского стола. Остались от завтрака. Хлеба к завтраку резали много, а подавать нарезку второй раз строго запрещалось, и обязательно пекли свежий. А этот…
– Не пропадать же, – весело говорила кухарка.
Я пила молоко единорожихи, а Марта сновала между плитой и столом, ставя на него мисочки с мёдом, повидлом и сливками. Вкуснота! Особенно сливки. Весь прошлый сезон единорожихи паслись на скатах лугов с сочным клевером в предгорьях Абессолона. Оттого молоко приобретало особый аромат и вкус.
Так уж повелось, что одомашнивались у нас исключительно единорожихи. Единорогов же ещё никому не удавалось приручить. Эти брыкастые и свирепые лошадки с рогом во лбу обитали в диких лесах и нечасто выходили оттуда, но всё же иногда появлялись в поисках кобылок для случки. Но близко к жилью не подходили, а призывно ржали у края луга за кромкой леса. Поэтому стада единорожиц на один сезон отгоняли на дальние пастбища, где их стерегли пастушата-девственники, прячась за кустами. И единороги могли смело туда являться и покрывать кобыл. А наши табунщики через два сезона после этого принимали роды и обзаводились единорожками. Жеребята конечно убегали, едва им исполнялся год, зато кобылки оставались в стаде.
– С пылу-жару! – Марта поставила на стол огромную тарелку с горкой аппетитных «рябчиков». – Жуйте, принцесса, да не обожгитесь.
– Спасибки! – я поддела вилкой подрумяненную гренку и попеременно окунула в мёд и сливки. – Садись со мной Марта.
– Да что уж, потом… – отмахнулась кухарка.
– Ты ведь себе жарила.
– Многовато одной-то. Я и так раздалась не в меру, – она хмыкнула и похлопала себя по пышным бокам.
– Составь мне компанию, – попросила я. – А то всё одна слопаю и раздобрею.
И конец стройной фигуре.
– Пожалуйста, Марта. Заодно расскажешь последние новости.
На этот раз она не противилась, а тоже налила себе из глиняной крынки с выщерблиной кружку молока и села напротив.
– Так что нового? По какому случаю мой дедуля затеял представление сегодня вечером? Рассказывай, что тебе нынче мышка на хвосте принесла.
– Да неужто не знаете, принцесса?
– Если бы знала, не спрашивала.
– Так гости нынче прибывают, именитые. Поселят их в южных флигелях. Давеча Маришка туда прибираться ходила.
Маришка – горничная, верно и есть та самая мышка.
– Откуда гости?
– Почём я знаю-то. Знатные, поговаривают, очень, из восточных краёв вроде как.
Так, что у нас на востоке?.. Исполинская гора Кредаг и драконидское государство Кредаган. Занятно.
– И это всё?
– Нет… Сам Оберон сотворит волшбу, с бабочками и танцами фей.
– А с чего это он чародействует, да ещё и танцы устраивает? – выпытывала я, не забывая уплетать за обе щёки. – Мог бы и просто приём.
– Видать, гости больно именитые, приёмом не обойдёшься. Слыхала я, устроят празднества. Богачи и знать съедутся со всей округи… Но и это не всё, – Марта приблизила ко мне лицо, поставив локти стол и заговорщицки прошептала:
– Слыхала я, что государь наш сбросил траур и намерен снова жениться.
Вот это новость так новость!
– С ума сойти! Правда, что ли?
– Предвечной клянусь! Слыхала, – кухарка затрясла головой, да так, что косынка съехала набок. – И это не всё. Намечается двойная свадьба.
– Как? – я вытаращила глаза и чуть не подавилась рябчиком. – Женится сразу на двоих?
– Аве с вами, принцесса! – замахала на меня Марта. – Негоже болтать непристойности, вы ж принцесса. Никто так не женится в наших-то краях. Да и дракониды такого не потерпят.
– Так дедуля женится на драконидке?
– Агашеньки, на какой-то ихней принцессе. Двадцати годочков отроду.
Младше меня!? На год… Забавно. Но дедуля мой тот ещё удалец-молодец. Одно слово – бессмертный. Молодой на вид и статный. Выглядит не старше, чем на тридцать лет. Мужчина в самом соку. И любому двадцатилетнему смертному фору даст. Устал видать жён хоронить, вот и решил отхватить драконидку. Особы королевских кровей у них, как известно, живут по пятьсот лет. Если не заболеет смертельно или несчастный случай не заберёт её жизнь, будет у дедушки пятисотлетний передых. Точнее, четыреста восьмидесятилетний. Но почему двойная?
– Что значит двойная? – спросила я Марту.
– Никому не скажешь?
– А это секрет?
– Я камердинера государя наливочкой угощала, и он взял с меня слово, что никому не скажу.
Ого! Так вот какие мышки захаживают к нашей кухарке. Но это не мышка, а уже целая крыска или даже барсук.
– Считай, рот заклеила, – я выпятила губы по-утиному и помяла их, будто лепила вареник.
«Вероника, где твои манеры?» – попеняла бы мама.
