Барбадос, Бриджтаун. Июнь 1696 год.
Над городом сгущались сумерки. В кузнице, где работал Роберт Рейнз, горело несколько свечей в канделябрах, освещая небольшое помещение. Работа над шпагой подходила к концу. По задумке кузнеца должна была получиться не просто шпага, а настоящий шедевр. Вторую такую, по его мнению, невозможно было бы сыскать на всём белом свете.
Роберт этим вечером был в приподнятом настроении. И тому была причина. Его любимая жена Майя намекнула мужу о сюрпризе, который она готовит на годовщину свадьбы. А прожили они, вместе душа в душу ни много ни мало десять лет, но чувства, переполнявшие супругов, были такими же, как и в первую их встречу.
Роберт торопился к жене. И когда был сделан последний штрих, мужчина залюбовался своей работой.
– Я так и знал, что найду тебя в кузнице, – услышал Роберт знакомый голос.
Перед ним стоял его старший брат Люциан. Годы пронеслись, а он мало изменился. Прошло немалых десять лет, как они не виделись и не вели задушевные беседы не потому, что Роберт не хотел общаться с братом, наоборот, был не против, но Люциан затаил на него обиду. Из-за этой-то обиды он и покинул дом, уйдя в море, решив, что это наилучший способ зализывания своих душевных ран. Старший брат стал кровожадным пиратом, а с бандитами Роберт не желал иметь никаких дел.
Братья были оба высокие, могучего телосложения и располагали к себе окружающих красивой улыбкой. Женские сердца трепетали, видя её даже у Люциана, совершенно не догадываясь о его злобной натуре.
Роберт почувствовал, как у него все сжалось от недобрых предчувствий.
– Не ожидал, что ты посетишь мою скромную обитель. Чем я могу быть тебе полезен? – в голосе Роберта не было и намека на братскую любовь.
– Ты все еще сердишься на меня за то, что я хотел увести у тебя Майю? – спросил Люциан и прошелся по кузнице, разглядывая каждую деталь, – Я теперь не простой пират, а влиятельный и известный в своём кругу, так что в подружках у меня, как ты понимаешь, недостатка нет.
– Что же ты от меня хочешь? – повторил свой вопрос Роберт.
– Я пришел с миром, – улыбнулся Люциан. Он полез в сумку, достав из неё бутылочку вина, – Я сейчас уплываю в Пуэрто-Рико, там у меня дела, вот, захотел с тобой перед дорогой повидаться и поговорить по душам. Мы же не чужие.
Роберт посмотрел внимательно на брата. Да, по крови они не чужие, но Люциан сделал все возможное, чтобы они ими стали. Однако, кузнец тут же вспомнил, как оба вместе росли, проказничали, как на двоих делили краюху хлеба, вспомнил ссадины у обоих на коленках после падения с дерева – как это можно забыть?! Нет, не вычеркнуть из памяти, не выбросить вон.
Роберт сдался и достал две деревянные кружки, которые хранил на полке.
После того, как была выпита половина бутылки, братья признались друг другу в искренней братской любви и Роберту казалось, что все плохое отошло на задний план. Они восстановили в своей памяти картины детства и юности, но неожиданно разговор принял совсем другой оборот. Братья вспомнили, как влюбились в Майю.
Люциан тут же изменился в лице и далее мрачнел всё больше и больше с каждым словом брата. Внезапно Роберт мгновенно почувствовал острую боль. Было настолько больно, что перехватило дыхание. Он упал на пол, схватившись руками за бок.
– Люциан! – простонал Роберт. – Помогите! – из последних сил крикнул он, надеясь, что кто-то, проходя мимо кузницы, услышит его крик.
– Никто и ничто тебе уже не поможет! – выпалил Люциан, нанеся последний смертельный удар, переступая через тело брата, – Это моя месть тебе! – зло добавил Люциан, подняв голову и желая удалиться, он неожиданно встретился со взглядом зеленых женских глаз женщины, застывшей на пороге кузницы. Они с ужасом смотрели на пирата. Ох, уж эти зеленые глаза! Они должны были смотреть на Люциана с любовью. Майя тихо появилась на пороге кузницы во время последних слов пирата, став невольной свидетельницей произошедшего.
Она бросилась к лежащему на полу мужу, чтобы оказать ему помощь, надеясь, что он только ранен, но Роберт был мёртв.
Несмотря на то, что прошло уже немалых десять лет с тех пор, как Люциан видел Майю в последний раз, сердце пирата вновь сильно защемило, как от свежей раны. Он заметил, что годы только добавили его бывшей возлюбленной очарование, и она выглядела теперь ещё более женственной, чем в юности.
– Люциан! Что ты наделал? – в ужасе крикнула женщина.
– Майя, – пират крепко схватил ее за руки, властно привлёк к себе – Я сделал то, что должен был сделать уже давно. Милая, родная, давай уедем отсюда. Я заберу тебя на свой корабль, и мы уплывем, куда скажешь. Я – твоя судьба, я – твой мужчина! Мы должны были быть вместе с самого начала. Скажи, что любишь меня!
Майя резким движением оттолкнула его.
– Ты – безумец! Так ничего и не понял, что ты не нужен был мне десять лет назад, не нужен и сейчас. За смерть Роберта ты ответишь перед судом!
– Ты сама не понимаешь, что говоришь! – заорал Люциан.
Майя же опять упала на колени возле окровавленного тела мужа. Она рыдала, и горячие слезы застилали ей глаза.
– Роберт, милый, не покидай меня! Как же мне теперь жить-то без тебя!?
Но Люциан с силой поднял Майю, снова привлёк к себе, встряхнул, чтобы она наконец-то услышала и поняла то, что пират пытался донести до её сознания, заглянул в глаза и быстро проговорил:
– Он мертв, а я жив. Будь моей, дорогая Майя!
– Ты – не человек, ты – чудовище! Как ты можешь говорить о любви, убив своего родного брата?! Как ты можешь говорить о любви, когда с такой легкостью забираешь чужие жизни?! Я презираю тебя!
Люциан не смог больше терпеть взгляда до сих пор любимой им женщины, в котором было столько ненависти, столько негодования, столько презрения! Обезумев окончательно, пират совершил то, что не входило в его планы. Он своими же руками убил свою любовь.
Люциан, скрипя зубами, ещё кое-как мог смириться, с тем, что его отверг родной брат Роберт, но, когда тоже самое сделала Майя, ярость затмила рассудок, и он покончил с теми, кто его отверг. Их смерть он переживет, но презрение – никогда!
В кузнице после себя Люциан оставил два трупа, но этого ему было мало. Сегодня он жаждал крови, много крови. Потому-то на город и налетела шайка головорезов, грабя и убивая жителей. Бандиты сеяли смерть и оставляли разруху после себя. И такая же разруха была в черном сердце Люциана.
– Что теперь будем делать с этим мальцом? – спросил жену Генри Олдридж, глядя на девятилетнего мальчика.
Уильям Рейнз, опустив голову, сидел на стуле и теребил в руках медальон матери. Слез не было, была лишь горькая тоска по родным, горячо любимым людям, которых у него отняли таким ужасно жестоким образом. Он был еще ребенком, но понимал, что нужно наказать того человека в черном, который совершил это злодеяние.
