Они были слишком красивыми. Идеальными. И от того как будто не настоящими. Она – высокая, тоненькая, легкая, как перышко, и вся золотая: кожа, волосы, рассыпавшиеся по плечам, даже глаза поблескивали золотистыми искорками. А он – серебряный, пиджак стального цвета, коротким ежиком остриженные волосы, глаза.
Оля ждала их с самого утра. Мама Люда, плюхнув ей в тарелку клейкую овсяную кашу, сказала:
– Бардак в доме не разводи. Сегодня сестра моя с мужем приедут. Ты их не знаешь, они за границей живут.
Оля удивленно округлила глаза: «Ого, за границей!» До этого утра она и не слышала, что у мамы Люды есть сестра.
Не то чтобы ее так уж интересовали гости, просто скука была смертная. Лето, жара… Ну на море сбегаешь с соседскими девчонками, если мама Люда разрешит. Ну на курортников поглазеешь. Перекинешься парой слов с продавцом арбузов на углу. Вечером в санатории «Зори Крыма» танцы. Если пролезть в дыру в заборе и не попасться на глаза сторожу, можно сидеть в кустах и глядеть, как плывут над круглой площадкой красные, синие и желтые огни и покачиваются в такт музыке пары. Одни даже целовались как-то раз, они с Женькой Гордеевой видели. Но на этом все, все развлечения. Зимой хоть школа есть, а летом – только жара и маета. Если уломаешь маму Люду в Евпаторию съездить, так впечатлений на целый месяц. Все ж таки город. А тут – крошечный поселок – полтора дома, а за ними рыжая сухая степь до горизонта. И море, конечно. Море…
И вдруг гости, загадочные, из-за границы. Ну как их не ждать?
Оля смотрела на улочку, видневшуюся за заросшим кустами забором. Развешенное в саду на веревках белье вздувалось парусами, перекрывало обзор. Пахло жарой, перезрелыми персиками с дерева у калитки и нагретой солнцем полынью.
– Окно закрой, мух в дом напускаешь! – прикрикнула, пробегая мимо, мама Люда.
Она вообще сегодня суетилась. То начинала готовить угощение для дорогих гостей, то вдруг выбегала из дома – хлеба купить, на переговорный пункт позвонить.
– Кому позвонить? – только раз спросила Оля.
А мама Люда буркнула:
– Кому надо, чего допытываешься? – А потом, помолчав, добавила: – В справочную аэропорта. Узнаю, вовремя самолет прилетит или задержат.
Волновалась, наверно, что гости задержатся…
Оля окно закрывать не стала, так и висела на подоконнике. А мама Люда больше ее не дергала, грохотала кастрюлями в кухне.
Возле калитки вертелся какой-то узколицый, в кепке. Оля его заметила, потому что улица их вообще-то была пустынная. Окраина поселка, кто тут особенно будет ходить. А этот раза три уже промелькнул, в одну сторону прошел, в другую… Что ему надо было? Оля хотела уже окликнуть мать, обратить ее внимание на странного прохожего. Чего он там шныряет? А вдруг залезть хочет, персики их обтрясти? Но тут вдалеке глухо заворчал мотор автомобиля, странный в кепке исчез, будто испарился под яркими солнечными лучами и просочился в трещины на асфальте. Оля вся подалась вперед, едва не шлепнулась кувырком из окна, но все же увидела приближающуюся светло-желтую «Волгу» с черными шашечками на крыше. Такси!
– Такси! – пискнула она.
Но мама Люда, кажется, не услышала. Машина тем временем остановилась, и вот наконец показались они: золотистая женщина и серебряный мужчина. Сунув таксисту купюру, он огляделся по сторонам быстрым настороженным взглядом? А женщина оглядываться не стала, сразу заторопилась к калитке, как будто сдерживала себя, чтобы не побежать. Заметив, что спутница его опередила, мужчина нагнал ее, первым отворил калитку, шагнул в сад и снова огляделся. Боялся, что ли, что хозяева ради смеха притаились в кустах и сейчас как выскочат с криком, как напугают!
Мама Люда остановилась у Оли за спиной, щурясь, вгляделась в шедших через сад гостей, и произнесла странным голосом:
– Приехали, значит, все же. Что ж…
А Оля, сорвавшись с места, побежала открывать дверь. Открыла – и сразу будто снесло вихрем – прохладным, душистым, нежным. Это золотая женщина обхватила ее руками, затормошила, зацеловала в щеки. От нее приятно пахло каким-то горьковато-сладким цветочным запахом. И волосы у нее были гладкие, скользящие по коже, как шелк.
– Какая ты большая! С ума сойти! – приговаривала женщина, то прижимая Олю к груди, то отстраняя от себя, и смотрела, смотрела на нее, будто не могла наглядеться. – А я тебе куклу привезла. Вот глупая, ты же совсем взрослая.
«Разве она меня видела раньше?» – удивлялась про себя Оля. В памяти как будто ворочалось что-то, но очень смутное. Золотые волосы в солнечном луче, ласковые руки в кольцах…
– Сергей, правда, удивительно, как она выросла? – не выпуская девочку из рук, гостья обернулась к своему спутнику.
Тот наклонился к Оле, заглянул ей в глаза. Такое странное у него было лицо. Вроде ничем не примечательное, обычное. Но все какое-то твердое, закаменелое. А глаза живые – цепкие, страшные. Оле подумалось, что такие глаза, наверное, бывают у волков. И волосы у него были короткие, жесткие и серые, как шерсть.
– Выросла… – коротко повторил он и, на мгновение прижав Олю к себе, поцеловал в висок.
– Ну что же вы, гости дорогие, – засуетилась тем временем мама Люда. – Давайте к столу, поешьте с дороги.
И только когда золотая женщина, разжав объятия, поднялась на ноги, Оля поняла, как ей не хотелось, чтобы она ее отпускала.
Этот день получился счастливым, веселым, солнечным и очень быстрым. Пролетел в одно мгновение. Оля успела узнать, что приехавших родственников зовут Сергей и Александра. Что люди они интересные и загадочные. А Саша еще и веселая – постоянно выдумывает игры, принимается гоняться за ней то по пляжу, то по пахнущему персиками саду. Догонит, схватит на руки и щекочет, целует, бормочет какую-то чепуху. Вручили ей ту самую куклу, из-за которой Саша расстроилась, что привезла подарок не по возрасту. Но кукла Оле понравилась, она здесь таких и не видела – голова фарфоровая, лицо нежное-нежное, вот прямо как у Саши, и глаза такие же золотистые, искрящиеся, и волосы, как шелк. Она про себя решила, что так и назовет куклу – Сашей.
За куклой последовали и другие подарки – джинсы, футболки, куртки, кроссовки, туфли, свитера. Саша настаивала, чтобы Оля все это мерила, вертелась перед ними. А та к одежде была равнодушна и быстро устала переменять наряды.
Потом был пляж и ужин, и теплый вечер в саду, за накрытым клеенкой столом. Когда стемнело, Саша, вдруг посерьезнев, усадила Олю рядом с собой, взяла ее за руку и произнесла:
– Оленька, нам нужно поговорить с тобой. Ты девочка уже большая и поймешь, я уверена.
– Может, в дом пойдете разговоры разговаривать, – вклинилась мама Люда.
