Император не спал уже третьи сутки - поиск не давал результатов. Беглецы как сквозь землю провалились. Джонкарис и Маркилус принялись наперебой приставать к повелителю с требованиями.
- Ваше Величество, вы не должны манкировать остальными своими обязанностями! Возьмите себя в руки! - взывал секретарь. Вмешательство императора было не обязательным, но хотелось как-то отвлечь Аринтеса от тяжелых мыслей. - Мы обязательно отыщем беглецов, им не удастся скрыться!
- Ваше Величество! Если вы не можете заснуть, необходимо принять снотворное! Я официально заявляю, что сниму с себя всякую ответственность за ваше здоровье и даже жизнь, если вы и впредь будете отказываться от пищи и сна! - гневался лекарь.
Но мужчина не отвечал, иногда поднимая на них тяжелый взгляд. Выглядел он ужасно: лицо осунулось, щеки ввалились, глаза покраснели, и чего отродясь никто не видел - он был небрит.
Аринтес тяжело перенес удар: он был уверен, что держит свое счастье в руках, что Найлина не осталась равнодушной и полюбила его, пусть не так страстно и безоглядно, как он. Император не выпускал из рук ее прощальное письмо, в очередной раз перечитывая строки.
«Прости меня, прости! Если бы я была немного смелей, призналась бы, что должна уйти, уверена, ты не стал бы удерживать меня силой. Не думай, что я лгала тебе или искала какую-то выгоду, нет, ты и в самом деле поселился в моем сердце. Но, Аринтес, у моего мужа наступили тяжелые времена, разве я могу оставить его в беде? Умоляю, не преследуй нас, не надо, я все равно не вернусь, мы уедем очень далеко. Милый мой, любимый, ты женишься, как и положено, на хашссарской принцессе и забудешь о временном увлечении скромной девушкой. Верю, ты будешь счастлив, и твоя жена окажется твоей истинной любовью. Прости, мой свет, и прощай!..»
«Если любит, то как могла оставить меня? - с горечью думал он. - Хотя... Лардису было чем сманить ее на свою сторону помимо любви, еще бы - он страдалец, отказавшийся ради нее от королевства и рисковавший жизнью... Как просчитались мои верные помощники, все их усилия обернулось против меня. Они не учли самоотверженность и порядочность Найлины и разгильдяйство Лардиса. Как, ну как глупые поступки кассилийского короля привели меня к поражению?»
Он пытался понять, в какой момент все пошло наперекосяк и был ли у него шанс не допустить бегства девушки.
Маркилусу удалось заставить императора принять снотворное - просто вложив ему в руки кружку. Повелитель автоматически выпил содержимое.
- Разумеется, он придет в себя и займется делами, но королева увезла с собой его душу, - вздыхая, качал головой секретарь.
- Все, что в моих силах, я сделаю, но от любви снадобья нет. Иногда помогает время.
- Но не в нашем случае, - печально посмотрел на родственника Джонкарис.
«Столько трудов! Столько усилий - и все пошло прахом! Аринтес со своим благородством, и эта дурочка, королева! Как можно было променять льва на болонку?! А ведь показалась разумной женщиной! И зачем я, бестолочь, возражал, когда Иннарис предлагал устроить Лардису несчастный случай?!» - злился секретарь.
«Я не нахожу себе места. Прихожу в твою спальню и ложусь на кровать, уткнувшись носом в подушку. Слабый запах твоих волос, твоих духов доводят до исступленья, был бы я волком - завыл. Император не должен выказывать слабость, но мое сердце разрывается от тоски по тебе. Судьба наказала меня - нельзя было жаловаться на скуку, с какой радостью вернул бы я прежнее, пресное существование. Ложь, зачем я лгу себе?! Что только бы я не отдал, лишь бы ты была рядом, лишь бы смотрела на меня с любовью. Чем, ну чем Лардис мог заслужить такую преданность? Я не сомневаюсь в твоей любви, так почему же ты выбрала его, а не меня? Пожелай, и я весь мир поставил бы перед тобой на колени, но тебе ничего не нужно. Только вот оставить тебя я теперь не могу...»
- Найлина! - стискивая в руках подушку, глухо простонал Аринтес. - Девочка, моя девочка! С каким наслаждением я бы свернул шею твоему мужу!
Через четыре дня радостный Джонкарис вошел в кабинет императора.
- Наконец-то мы нашли четкий след! Оказалось, они останавливаются в частных домах, а мы расспрашивали трактирщиков и служащих постоялых дворов. Теперь будет значительно легче.
- Сними людей с остальных направлений. Привлекать внимание к поискам ни к чему, как только карета Найлины окажется неподалеку от одного из порталов, пусть сразу же сообщат!
- Боюсь, с этим возникли проблемы, они стараются держаться от порталов как можно дальше и выбирают окольные дороги.
Аринтес зло стиснул зубы и рыкнул:
- Та-ак... найти! Пусть опрашивают людей в селах! Мне что, учить вас надо?! Взять столько людей, сколько потребуется, но найти! - рявкнул он.
***
Этот день был до приторности пропитан нежными словами, словно бисквит медовым ликером. Найлина изо всех сил старалась быть с мужем любезной, улыбалась, но ничего не могла с собой поделать и с трудом выдерживала его прикосновения. Лардис потихоньку завоевывал утерянные позиции - жена хоть и смущалась, стараясь уклониться от его ласк, но так несмело, что можно было не обращать внимания на ее возражения. Ей хотелось отодвинуться подальше, но всё же она больше не осмеливалась заявить, что еще не готова к супружеским отношениям.
«Я привыкну! - думала она. - Сколько девушек выходят замуж за нелюбимых - и ничего, живут. Лардис не заслужил того, что с ним случилось, виновата я, а пострадал он».
«Что же в ней есть такого, что даже император потерял голову? - всматривался король в лицо жены. - Может, я не разглядел или не узнал ее? Это же безумие, из-за хорошенькой девицы идти на своего подданного войной! Хотя о чем я? Сам хорош, променял корону на женщину!.. - Он с недоумением покачал головой. - Никогда бы не поверил, что совершу подобную глупость. Но теперь придется играть теми картами, которые сдала судьба, - хмыкнул он. - С другой стороны, хотя я потерял все, но зато обставил самого великого Аринтеса, а это мало кому удавалось. Слабое утешение», - уныло вздохнул он.
К вечеру, из-за активности супруга и неловких попыток избежать домогательств, Найлина чувствовала себя совершенно обессилевшей. Она уже смирилась с тем, что сидит у него на коленях, что платье расстегнуто и рука мужа по-хозяйски ощупывает ее грудь.
Какое-то время они молчали, а потом Лардис с задумчивым видом заговорил:
- Знаешь, цветочек, до свадьбы я был уверен, что мы будем счастливы. Иногда я представлял нашу жизнь, тебя беременной, и мне это нравилось. - Он мягко посмотрел на Найлину, но почему-то ее настораживали его слова и взгляд. - Думал, что буду с трепетом наблюдать, как твой животик становится все больше, а вечером, перед сном, приложив к нему щеку, почувствую толчок маленькой ножки. Мечтал, как мы будем спорить, выбирая имя первенцу, но я бы все равно уступил, так как очень тебя люблю... - Найлина напряженно улыбалась, чувствуя, что сентиментальный разговор затеян неспроста. - И все мои мечты рассыпались... - печально закончил он. - Вместо радости мне осталось только страдать, глядя, как в тебе растет семя нашего врага! Человека, из прихоти разрушившего наш покой и благополучие! - гневно засверкали его глаза. - Милая, послушай меня, это еще даже не человек, не ребенок, а всего лишь крохотная искорка. Дунь посильней и ее не станет. Прошу, если ты любишь меня и разделяешь мои мечты, давай избавимся от чужака. Уверен, так и ему будет лучше, ведь он бастард, и всегда будет мучиться из-за этого. Пожалей и его, и нас!..
