Глава 1. Другая «Английская роза»
Как и положено роману воспитания, наша история начинается с родов. Хотя младенцем, чьего крика, затаив дыхание, ждала вся Англия, от торговки рыбой на рынке Биллингсгейта до архиепископа Кентерберийского, была не принцесса Виктория. Этому младенцу не дадут имени. И он никогда не закричит.
Место действия: живописная усадьба Клэрмонт-Хаус, где душа в душу проживают принцесса Шарлотта, дочь принца-регента Георга, и ее молодой супруг Леопольд Саксен-Кобург-Заальфельдский. Время: 5 ноября 1817 года.
В утренней столовой вторые сутки просиживают министры и высшие духовные чины. Согласно традиции, они прибыли, чтобы засвидетельствовать рождение принца или принцессы. Ведь Шарлотта – наследница престола, и ее ребенок тоже будет носить корону. Джентльмены поглядывают на часы и тревожно вслушиваются в звуки, доносящиеся из спальни.
Ничто не предвещало тяжких родов. Несколько выкидышей, которые уже пережила Шарлотта? Подумаешь, какие мелочи! Недостаток мяса и овощей в диете, запрет на физические упражнения, частые кровопускания? Все это зарекомендовавшие себя методы для женщин холерического темперамента!
Лечение закончилось тем, что ослабевшая принцесса никак не могла вытолкнуть дитя. Мучительно тянулись час за часом, а доктора только и могли, что разводить руками. Никто не отважился пустить в ход акушерские щипцы – как бы не покалечить надежду нации.
Вечером 5 ноября, через 50 часов после начала родов, малютка появился на свет. Крупный, отлично развитый мальчик обвис в руках акушера. Младенца клали в горячую ванну, растирали солью с горчицей, но ничто не могло вернуть его к жизни. Ребенок не дышал.
Той же ночью у принцессы поднялась температура, ее прошиб ледяной пот, начались спазмы. Исстрадавшуюся Шарлотту ожидало знакомство с другими трюками английской медицины. К животу приложить грелки с горячей водой, а внутрь – ударные дозы подогретого бренди. «Они напоили меня допьяна, Стоки», – мямлила принцесса, когда ее личный врач Кристиан Стокмар мерил ей пульс. Стокмар с самого начала выступал против подобных мер. Но кто послушает немца, прибывшего в свите полунищего кобургского принца?
6 ноября 1817 года «Роза Англии» скончалась. Ей был всего лишь 21 год.
«Казалось, каждая семья Великобритании потеряла дорогое дитя»[1], – писал политик Генри Брум, близко знавший Шарлотту. «Не должно нам роптать пред лицом провидения, – вторила “Таймс”, – но порою Господь в милости своей посылает человечеству тяжкие кары».
* * *
С самого ее рождения в 1796 году англичане сочувствовали Шарлотте. Вертопрах Георг и его нечистоплотная супруга Каролина втягивали дочь в свои дрязги. Принцесса нашла проверенный способ вырваться из-под родительского ига – через замужество. Отвергнув жениха, навязанного отцом, Шарлотта выбрала того, кто был ей по сердцу.
Свадьба в 1816 году казалась эпизодом из сказки, только вывернутой наизнанку: в роли Золушки выступал Леопольд, ослепительный красавец без гроша за душой. Не удержавшись, невеста хихикнула, когда жених поклялся «наделить ее своими земными богатствами». Но те, кто рассчитывал на «долго и счастливо», в 1817 году рыдали на улицах. Конец сказки наступил слишком быстро.
Еще больший переполох смерть принцессы наделала в королевской семье. Пожалуй, только король Георг III никак не отреагировал на черные вести. Виной тому была не черствость, а непроглядное безумие. Который год он ощупью двигался по коридорам Виндзорского замка, бормоча себе под нос, – полуслепой старик с седой гривой волос, уже при жизни ставший призраком.
Для его многочисленных сыновей смерть наследницы стала шоком. Никто из дядюшек не надеялся пережить Шарлотту – рослую, статную, «кровь с молоком», – а потому не потрудился обзавестись законными детьми. По подсчетам историков, у Георга III начитывалось 56 внуков – и все как один бастарды.
Как только гроб Шарлотты был опущен в семейный склеп в Виндзоре, ее дядюшки, пыхтя в унисон, ринулись вступать в законный брак. В «брачной гонке» участвовали сам принц-регент Георг (55 лет), Фредерик, герцог Йоркский (54 года), Вильгельм, герцог Кларенс (52 года), Эдуард, герцог Кентский (50 лет), Эрнст, герцог Камберленд (46 лет), Август, герцог Суссекский (44 года) и Адольф, герцог Кембриджский (43 года).
Братья были на одно лицо – лысоватые, страдающие подагрой господа с внушительным брюшком и не менее внушительными долгами. На содержание холостых принцев тратились непомерные суммы из казны, но, обзаведясь семьей, они требовали еще больше денег. Женитьба оказалась делом выгодным, с какой стороны ни посмотреть.
Наблюдая, как ведут себя принцы, Перси Биши Шелли клеймил их гневными строками:
Король – слепой, безумный, враг свободы,
Увенчанный короной старый плут,
Ублюдки-принцы – все одной породы:
В чаду зловонном заживо гниют.
Пиявки – вот правители народа!
Впились в него и кровь его сосут,
Народ – в плену у голода, под гнетом
Насилья сытых, дышащий едва…
[2]* * *
Обрюзгшему, распухшему от пьянства Георгу не суждено было вновь познать брачные радости. Среди участников забега он считался за аутсайдера.
Следующим на очереди к трону стоял Фредерик, герцог Йоркский. Состязаться с братьями он не мог, поскольку был давно и несчастливо женат. Почти 30 лет он и его супруга Фредерика проживали порознь: Фред в столице, Фреда – в графстве Суррей, окруженная собачками, ручными обезьянками и попугаями. Йорку так опостылел брак, что после смерти супруги в 1820 году он воздержался от новых попыток обрести счастье.
Большие надежды подавал третий брат Вильгельм, герцог Кларенс. Его давняя любовница, актриса Дора Джордан, родила герцогу десять очаровательных детей. Бастарды Вильгельма носили фамилию Фитцкларенс, и отец проводил с ними много времени в загородной усадьбе Буши-Хаус. Плодовитость Кларенса увеличила его шансы в брачной гонке.
Смерть племянницы открыла для герцога новые горизонты. Он посватался к Аделаиде, дочери герцога Саксен-Кобург-Мейнингенского. Жених не был ни умен, ни хорош собой: в семье Вильгельма считали мужланом с замашками боцмана (он долго служил во флоте), а современники подмечали, что его голова похожа на ананас. Но у Аделаиды не было иного выбора, кроме как принять предложение. Она и сама не отличалась красотой, но изъяны внешности окупались тихой, терпеливой добротой. Аделаида быстро подружилась с пасынками, чему способствовала небольшая разница в возрасте: в свои двадцать пять она была ненамного старше внебрачных детей мужа. Из нее вышла бы добрая, любящая мать, но счастье обошло ее стороной. Обе дочери Вильгельма и Аделаиды умерли в младенчестве.
