1. Часть 1. Глава 1
1 октября,
Милокарде́ры
Василина
Алтарный камень напоминал доисторический дорожный указатель: треугольное основание-пирамида и длинная узкая каменная «доска» на нем, немного наклоненная к зрителю, будто пюпитр. Не хватало только обозначений населенных пунктов по краям «доски». Вместо этого она вся была покрыта какими-то рисунками, не отличавшимися особым изяществом, — так мог бы нарисовать ветер, деревья и горы малыш детсадовского возраста.
Василина поежилась — теплая накидка не спасала от пронизывающего морозного ветра. Пусть Милокардеры находились на юге страны, но высоко на их склонах длилась вечная зима. Скала, на которую всех присутствующих перенес Алмаз Григорьевич, венчала небольшую гору, и отсюда были хорошо видны уже почти полностью убранные бесконечные пшеничные поля, светящиеся ржаным и ржавым в свете садящегося солнца, и даже далекое светлое море. У подножия гор поля переходили в виноградники, где как раз шел сбор урожая, и люди отсюда казались крошечными, почти игрушечными.
Скала была круглой, похожей на широкий столб с плоской площадкой на вершине. У края этой площадки грудой лежали сложенные рабочими камни и инструменты. Высланный еще днем разведотряд доложил, что одна из высоких стен «столба», делавшего его ранее похожим на стул с кривой спинкой, частично рухнула, похоронив под собой артефакт, и следом срочно выслали бригаду рабочих. Как только удалось освободить сам алтарный камень и пространство вокруг него, сюда перенеслась и высокая делегация.
Маги осматривали камень. Точнее, осматривали его Алмаз и Александр Свидерский, сверяясь с какими-то свитками, но не подходя близко. Максимилиан Тротт что-то записывал или, похоже, зарисовывал знаки; Виктория о чем-то спорила с бароном фон Съедентентом. Премьер-министр Минкен торжественно и нетерпеливо вышагивал туда-сюда по площадке, и от этого мельтешения Василину начало укачивать. Председатели политических партий стояли в длинных пальто неподалеку и выжидающе поглядывали на магов, на королеву и на министра, а охрана, растянувшаяся по периметру площадки, поглядывала на всех. Игра в гляделки затягивалась.
— Замерзла? — На плечи опустился тяжелый теплый плащ, и Василина благодарно улыбнулась. Мариан. Он отказался ложиться в лазарет, позволив только обработать раны. Избитый, стоит с фиксатором на носу, с обработанными рассечениями, — наверняка ему больно, но заботится он о ней. Прижаться бы сейчас к нему, пожаловаться на ноющие ноги, на усталость от слишком богатого на события дня, на то, как скучает по мальчишкам и малышке. Мартинку удалось только дважды покормить — после коронации и за пару часов перед отправкой в горы, — и грудь уже ощутимо болела, переполненная молоком; бюстгальтер начинал промокать и холодить кожу. Погреться бы о мужа, полежать-подремать с ним в их большой кровати, попросить размять измученные ступни и лодыжки. Да и просто бы поцеловать, подержаться за него, заряжаясь его силой и надежностью.
Но нельзя. Не из-за правил и норм, а потому, что демонстрировать отношения на людях — все равно что снимать кино в их спальне. Это только их и только для них, и никого допускать туда она не намерена.
— Ваше величество, все готово, — это ректор МагУниверситета Александр Свидерский: выглядит старик стариком, а голос иногда прорезается мощный, молодой, как сейчас.
Василина подошла вплотную к камню, взяла протянутый нож.
— Сколько нужно крови?
— Вашему деду хватало нескольких капель, но сейчас, после долгого перерыва, думаю, нужно побольше, — проговорил Алмаз Григорьевич из-за ее спины, и она, не задумываясь, чтобы не было страшно, резанула себя по ладони, чувствуя, как дернулся сзади Мариан.
Приложила ладонь к холодному шершавому камню. Кровь струйками потекла по рисункам, капая с наклоненной «доски» на землю.
Ничего не происходило.
«Работай же», — попросила она камень.
Артефакт молчал, молчали и окружающие; текла кровь, сильно болело и щипало в области пореза.
«Работай, пожалуйста».
Молчание и тишина.
«Работай!» — Она в раздражении хлопнула по камню рукой, и брызги крови разлетелись по его поверхности, покрыв «доску» красным пестрым рисунком. Артефакт загудел, будто нехотя, набирая обороты, как заводимый огромный механизм, и рука Василины провалилась в камень, словно в холодную вязкую глину, застряла там.
По площадке, разделяя ее на две части, в обе стороны от камня, шипя, пробежала черная, будто выжженная, толстая, в три человеческих шага полоса, добралась до краев скального столба и понеслась вниз. Артефакт заледенел, больно сжал погруженную в него ладонь королевы, словно пиявка, высасывая из нее тепло и кровь, и она стиснула зубы, стараясь не кричать и не волновать мужа.
— Что происходит? — угрожающе произнес он сзади.
— Такого никогда не было, — растерянно пробормотал Алмаз в ответ. — Когда я был придворным магом, хватало нескольких капель. А я четыре раза присутствовал при обряде.
Холодный камень пульсировал, вытягивая кровь, и Василина почувствовала, как становится все холоднее и немеют ноги.
— Смотрите! — крикнул фон Съедентент от края площадки, и она повернула голову. Поверхность соседних гор с обеих сторон разделяла черная полоса, едва видимая в лесной зоне и отлично — на снежном покрове и теряющаяся где-то за склонами.
— Василина, — муж шагнул ближе, сжал ее плечи, — все в порядке?
— Д-да, — трясясь от холода, проговорила она, и Мариан напрягся, взял ее за руку.
— Ты вся ледяная, василек. Надо заканчивать. Попробуем завтра.
Губы ее онемели, а застрявшую в камне руку она уже не чувствовала; тело кололо иголочками, будто сведенное судорогами. Голова кружилась, и Василине стало казаться, что она слышит довольное чавканье, словно камень решил выпить всю ее кровь и закусить жизнью.
— Н-не могу достать ладонь, — прошептала она, едва шевеля губами, и Байдек увидел, что они у жены совершенно синие. — Не пускает.
— Линия должна замкнуться на севере, — обеспокоенно сказал Старов, шелестя свитками. — Пока не замкнется, Стена не восстановится.
— Плевать я хотел на Стену, — проревел ее медведь. Василина сумела повернуть немного голову и увидела, как Мариан хватает огромный молот, которым расчищали завалы перед их приходом. Камень теплел, пульсировал слабее, но продолжал удерживать ее ладонь; на его поверхности волнистые линии и кружочки перестраивались в какой-то новый рисунок, но она никак не могла понять, что же там изображено, потому что перед глазами прыгали красные и черные пятна, и королева чувствовала, что сейчас свалится.
— Не делайте этого! — крикнул Старов. — Это единственный шанс спасти Рудлог!
— Ценой жизни моей жены? — рыкнул Мариан, перехватывая молот и направляясь к Василине. Сановники, столпившиеся у артефакта, расступились перед ним, и он замахнулся, вмазал по обрызганной кровью плите, целясь подальше от ее ладони. В глазах темнело, а она смотрела на его руки со сбитыми до крови костяшками пальцев, обхватывающих толстую рукоять молота. Камень застонал, завибрировал, в плечи Мариана ударило отдачей, выворачивая суставы до боли, но он снова замахнулся, снова ударил. Камень задрожал, словно нехотя, с чавканьем выпустил ее ладонь, и Василина, лишившись опоры, начала терять сознание.
