Глава первая
- Огонь… повсюду пламя… – возбужденное бормотание прорвалось сквозь завесу моего на удивление спокойного сна. Я вскочила с постели, прежде чем успела окончательно проснуться. Это привычка. Тело само знало, что нужно делать, куда идти. Студеный пол, заставил поджать пальцы, пламя свечи в моей руке, дрогнуло. Сквозняк. – Горячо…очень горячо…пламя…синее пламя…
-Той, - позвала я, присаживаясь на кровать и ставя свечу на столик около нее. Мальчик сидел, обняв себя руками, и слегка покачивался. Он дрожал, рубашка опять вся взмокла. На дворе поздняя весна, но до этих мест тепло добирается крайне неохотно. Если не будет солнца, брату снова придется нарядиться во что-нибудь мое. – Той, очнись.
Механическим, уже настолько привычным движением я обняла мальчика за плечи. После того, как он немного успокоился и затих, я забралась с ногами под его одеяло и попыталась согреть брата своим теплом. Вскоре Тойтон заснул, дыхание выровнялось, он расслабился. А я заплакала, но не от тревоги за брата, а от жалости к себе. Я так устала, так измучилась. Эти его сны или видения почти всегда приходят ночью, а я должна буду рано встать, еще до рассвета. О том, чтобы снова уснуть не могло быть и речи. Теперь мои глаза будет резать от желания погрузиться в дрёму, но мысли и беспокойства не позволят сознанию снова отключиться. Я заплакала горше и от стыда за свои мысли крепче обняла братишку.
Той родился таким, глубоко погруженным в себя. Он почти не разговаривал, но не потому что не умел, а потому что по какой-то, ведомой только ему одному, причине не хотел этого делать. Я растила его фактически одна с самого младенчества. Он не любил чужих. Да, и вообще, мало кого подпускал к себе. Здесь, в Форалле, куда нас сослали восемь лет назад, люди замкнутые, закрытые, крайне осторожные. С ними непросто, но деваться все равно некуда. Все мы делим одну судьбу, всем нам запрещено возвращаться в Валест, хотя вряд ли это кто-то на самом деле контролирует.
Прислушавшись, я уловила ровный шум прибоя. Обычно он успокаивал, но сегодня не тот случай. Накинув старую, последнее, что осталось мне от матери, шаль, я вышла на крыльцо. Форалл – это полуостров на краю Застывших земель, омываемый с трех сторон прохладными водами моря Сигуэлл. Молодая луна, окруженная звездами, не давала много света, но мне и не нужно было. Я знала каждый камень, каждую тропку и каждую ветку от самого крыльца и до песчаного берега, который облизывал прибой. Я любила море, оно единственное радовало меня, когда мы с Тоем прибыли в эти забытые богами места. Сейчас же, невозможность приблизиться к нему усиливала тоску. Пару лет назад, с тех самых пор, как король Тавос Громкий, нарушил соглашение с Людьми воды, валестсам запрещалось приближаться к воде. Море Сигуэлл, а так же море Линуэлл, омывающее берега Валеста стали источником опасности.
Я подставила лицо холодному ветру, позволяя ему хоть как-то взбодрить меня. Но горечь не ушла. Мысли о том, как хорошо было бы быть одной, снова предательски пробрались в голову. Я гнала их прочь и отмечала, что в последнее время, мне все чаще приходилось делать это. Тою всего восемь, но эти годы, что он был рядом со мной, стали самыми тяжелыми в жизни. Его видения пугали людей. Дети над ним смеялись, а я находилась в постоянной борьбе: с фораллцами, с этими несносными детьми, с Тоем и с самой собой. Мне постоянно приходилось защищать брата, избегать общения и тревожиться за его жизнь. Несколько раз я едва успевала вернуться от местного лекаря, у которого служила, чтобы оттащить мальчика от воды, куда его постоянно тянуло. Я очень мало спала и очень уставала. Матис использовал меня как хотел. Он заставлял меня собирать травы, делать мази и варить целебные отвары, а так же убирать его дом, приносить воду, стирать одежду, кормить этого лицемера и его сыновей. Ну, и конечно, мне приходилось закрывать глаза на то, что о врачевании травами я знала гораздо больше его самого. Возможно, я бы давно ушла, но мне очень нужны были те порошки, что Матису четыре раза в год привозили из Валеста. Без них я не могла делать отвар для Тоя.
Пока я помогала местному лекарю, за Тоем приглядывала Мария. Эта сварливая, немного грубоватая старуха вполне уживалась с моим братом, плюс ко всему, я отдавала ей часть заработка. Мне повезло, что она не находила спасения от бессонницы. Вот и сейчас я четко расслышала ее шаркающие шаги. Она спускалась с холма, за которым был ее дом. Очертания низенькой фигуры, предстали передо мной, как только она обогнула нашу лачугу.
- Что, мальчонка снова голосил? – раздраженно спросила она из темноты. Мария знала, что после каждой такой ночи, Той весь день невыносим. Я промолчала, дабы не обрушить на свою голову уйму причитаний.
Несмотря на сварливый и довольно тяжелый характер, Мария была мне симпатична. Она никогда не обижала Тойтона, а для меня и это уже много значило.
- Я говорила тебе, - продолжила она, не обращая внимания на мое явное нежелание вступать с ней в беседу, - свези его в Сотуэр. Отдай монахам. Такие как он должны быть ближе к богам. Ты не усмотришь за ним, а там ему найдут местечко, позаботятся.
- Никто до сих пор не знает, куда они увозят таких детей, - снова вырвалось у меня. Я тут же пожалела. Вот если бы промолчала, мне не пришлось бы выслушивать отповедь.
Сотуэр – страна плачущих лесов, которые начинаются сразу после границ Форалла. Там живут Скользящие - невысокий народец, любящий скользить по ветвям постоянно влажных ветвей. В Сотуэре есть источник, вода из которого, по приданиям, бодрит и придает сил и мужества. Туда стекаются жители разных стран, а скользящие не препятствуют этому, поскольку считают источник всеобщим достоянием. Эти существа очень дружелюбны. Мария не раз говорила мне, чтобы я отвезла туда Тоя и отправила его вместе с монахами, которые приезжают за чудодейственной водой. Признаюсь, такая мысль кружила в моей голове, порою, не желая исчезать. Мне было за нее стыдно, но все чаще я говорила себе о том, что там о нем позаботятся лучше. Самообман? Быть может. А если нет? Что если и правда, среди монахов, в обители покоя и умиротворения, Тойтону станет лучше? Что если они смогут излечить его от постоянных тревог и этих треклятых видений?
- Этот паренек волнует Форалл. Люди беспокоятся, нервничают, боятся твоего брата. Он юродивый, а ты ведешь себя так, словно он такой же как все, - старуха подошла ближе ко мне и поскольку она была ниже меня, ей пришлось задрать голову, чтобы заглянуть в мое лицо. – Отпусти мальчонку и всем станет легче.
Может она права? Нет! Стоп! Не ей решать. Я отвернулась, чтобы избавиться от пронырливого, прожигающего взгляда. Порой он пробирал до костей.
