О, если бы она знала, к чему приведет ее поступок, она бы никогда не высунула из дома даже нос, не то, что остальные части тела! Сидела тише воды, ниже травы, изучала бы флористику и продолжила славное дело родителей, чьи букеты покупали втридорога самые престижные цветочные магазины Скорбеля, при том, что мастерская находилась на первом этаже их жилища, в славном поселке Камышовка в пригороде. Вышла бы замуж за красавца-соседа, лучшего с детства друга, милого и доброго, пусть и мямлю. Но жажда доказать всему свету, что мечты должны сбываться, оказалась сильней.
С малых лет Элина любила петь. И не просто любила, а умела. И умела хорошо. Самое смешное, что родители восхищались ее «хрустальным голоском» ровно до того момента, как она изъявила желание поступить в Консерваторию им. Д. Жипика на класс вокала. Скандал, который устроила ей мать, Элина, наверное, будет помнить до конца своих дней. Почтенная фея Танья Зеленотравкина, которая в народе слыла улыбчивой и добродушной женщиной, визжала, топала ногами, кидала в дочь нотными тетрадями с набросками песен, а затем порвала их на мелкие клочки, поставив точку в так и не состоявшемся, по сути, разговоре.
- Кому я лавку оставлю, ты подумала?! Я не для того тебя растила, холила и лелеяла, чтобы ты отправилась учиться в столицу на какую-то профурсетку! – непререкаемым тоном заявила мать. – Не смей даже заикаться об этом больше! Поступишь в училище благородных секретарей, многому там не научат, да тебе и не надо. Составлять букеты мы с отцом научим тебя сами.
Элина так сильно расстроилась от потери песенных нот, выстраданных в минуты наивысшего вдохновения (когда все в доме спят, а тебе срочно нужно за рояль, сыграть, понять, получилось ли хорошо, стоит ли добавить проигрыш после первого куплета, или вставить прехорус, да и слова вроде уже вертятся в голове), что смысл сказанного матерью не сразу дошел до нее.
- Институт благородных секретарей! – воскликнула она, утирая слезы. – Да это же… да с дипломом этой… богадельни даже в уборщицы не берут!
- Не обсуждается, - ледяным тоном ответила мать. – Уберись тут.
И Элина убралась. Той же ночью, оставив прощальную записку, в которой просила прощения у отца, она покинула родной дом, и целых два года об этом не жалела, несмотря на то, что в Консерваторию им. Д. Жипика ее не взяли.
Она помнила, как стояла возле вычурной двери в экзаменационный класс и лила горькие слезы разочарования.
«К сожалению, ваш голос слишком слаб. Ставить его будет трудно, к тому же это не имеет особого смысла: на этот поток было набрано достаточно студенток с первым сопрано, вот если бы у вас был альт…»
Альт, ага. У феи!
Слезы кончились, а она все не уходила, рассматривала причудливую резьбу на двери, представила, как заходит обратно в класс и поет глубоким бархатным альтом, немного хрипловатым, но прекрасно поставленным. Эта картина ее немного рассмешила, и она решила, что сдаваться рано. Она вернется сюда через год, так она решила.
Но судьба решила иначе.
Через неделю проживания в небольшой дешевой гостинице (название «Жучок на травке» являлось говорящим: клопов там хватало) у Элины стали заканчиваться деньги, а где взять еще, она не знала. Хождение по ресторанам в поисках работы штатной певицей результатов не дало: хозяевам не нравилось, что фее только семнадцать, да и «голосок у вас слишком мягкий!» Соваться в менее престижные бары Элина не рискнула: несмотря на свою тогдашнюю наивность, она прекрасно понимала, что публика в подобных заведениях может попытаться… хм, расширить спектр оказываемых услуг.
Вот тогда на беду ей и попалась реклама Корпорации «Тысяча желаний». Напечатанная в газете «Скорбный Вестник» на самой последней странице, но таким жирным шрифтом, что сразу бросалась в глаза, заметка заинтересовала Элину.
«Хотите быть прекрасной девой, но бородавка на носу портит весь вид? Хотите разговаривать на языке дельфинов? Петь, как соловей? Иметь красивый дом? Всего десять золотых в месяц, и в вашем распоряжении окажется то, о чем вы мечтали! Спешите! Только сейчас: небывалая акция! Первые три месяца – бесплатно! Корпорация «Тысяча желаний». Ваши желания – это наша проблема!» И адрес: квартал Цветов, д. 54, стр.1.
Пожалуй, не будь тогда «небывалой акции», Элина никогда бы не ввязалась во все это. Десяти золотых у нее не было. А вот желание стать звездой – было.
Это сегодня феечка понимала, что ей просто повезло: она так невнятно обозначила свое желание, что ее вполне могли превратить в маленький светящийся шарик и закинуть на небо.
Она помнила это ощущение, когда ее заявка была принята, одобрена и в ее руки попала красивая позолоченная брошь в виде скрипичного ключа. Ощущение полного безграничного счастья: стоило ей надеть брошь и начать петь, как все вокруг начинали восхищаться красотой ее голоса, бурно аплодировать, не дождавшись окончания, и просить дать автограф.
Не став терять времени, Элина тогда пошла в самый дорогой ресторан, не решившись сразу отправиться в музыкальный театр, справедливо рассудив, что начинать следует с малого. И там она запела. Пела, мечтала о роли Клордетты в знаменитой опере «Клори и Дуркан», репетировала арии прямо на маленькой сцене ресторана «ДекаРон», а иногда делала это прямо во время выступления: посетителям, по сути, было все равно, что именно она поет. Так прошло почти два года. Ее узнавали на улицах, а в ресторане каждый вечер был полный аншлаг: весть о прекрасном голосе феи разнеслась по всему Скорбелю.
Выучив арии «Клори и Дуркана», она изучила весь репертуар Ф. Онарь, П. Ультик и К. Синебровкиной, а затем начала писать и свои песни, мучительно пытаясь вспомнить погибшие в разорванных тетрадях наброски. На горизонте замаячил крупный контракт с владельцем Театра Музы, но она все медлила, поддаваясь уговорам владельца «ДекаРона», который начинал картинно рвать на себе волосы, стоило лишь упомянуть о возможности ухода.
Но однажды все рухнуло.
Элина как раз выбирала наряд для вечернего выступления, размышляя о том, кем она хочет быть сегодня: легкомысленной Клори, одетой в яркое красное платье, расшитое золотым бисером; таинственной К. Синебровкиной, в черной блузе под горло и кружевной полупрозрачной юбке или бунтаркой Ф. Онарь – в брючном костюме салатового цвета, белоснежном шейном платке и высоких сапогах.
Стук в дверь ее двухкомнатного номера в гостинице «Столичная» застал ее врасплох: за два года в Скорбеле она не удосужилась завести себе подруг или даже приятельниц, которые могли бы зайти к ней на чай с кренделями, владелец «ДекаРона» предпочитал решать все вопросы на работе, а воздыхатели мужского пола умели только томно вздыхать под дверью, оставляя на пороге десятки писем и шикарные букеты, часть из которых явно были сделаны в мастерской «Цветочный бум», принадлежавшей ее родителям.
