Мерный стук капели, бьющей по оконному карнизу, навевал мысли о дожде. Теплом, словно вода в озере Настоящих Вещей и мягком, как шелк первомирных пустынь. Гулять под таким дождем одно удовольствие: каждая капля светится, словно маленькое солнышко, а над озерами раскидываются десятки радужных дуг, превращая край в сказочную страну, где нет места никакому злу.
Несса блаженно улыбнулась, зарываясь носом в свою любимую подушку. Она сама сделала ее: собрала в приозерных низинах пустынный пух, выбелила льняную ткань и расшила зелеными нитками. Поговаривали, что мягкие соцветия пустынного пуха, обладающие свойством успокаивать разум и дарящие спокойный сон, сыплются не с небес, а с самого Первого Мира, но Несса всегда считала это сказками для детишек. Если бы миры соприкасались, как это утверждают некоторые безумцы, во Втором Мире уже не осталось бы озер. А в Первом Мире — пустынь.
Капель продолжала петь свою странную мелодию, радуя слух и наполняя Нессу предвкушением нового дня. Скоро рассветет, и солнце ударит в глаза, заставив ее, жуткую соню и ленивицу, подняться с постели. Интересно, что сегодня на завтрак приготовит старая Энн?
Не выходи окна комнаты Нессы строго на восток, ей жилось бы намного хуже. Она наверняка бы опаздывала на уроки, что определенно сказалось бы на ее карьере не самым лучшим образом.
Но ласковое светило не даст Нессе проспать. Оно вот-вот поднимется над прозрачным, словно хрустальный лед, озером Чистоты, подсветит каждую осмелившуюся выглянуть из-под снега травинку и каждое деревце, заливая все вокруг радостью нового дня.
Но пока у Нессы еще есть время дать волю своей лени и немного поспать, слушая весеннюю капель, которая так похожа на дождь...
В носу внезапно засвербело от странного запаха, не имеющего никакого сходства со стряпнейстарой Энн.
Несса поморщилась: такое впечатление, что в ее подушку чья-то шаловливая рука вместо пустынного пуха запихнула гусиные перья.
Неужели проделки воспитанников? Нет, не может быть: вчера вечером, ложась спать, Несса чувствовала и легкий травяной аромат, исходящий от подушки, и ее невесомую мягкость.
Тогда почему она кажется такой жесткой сейчас?
Сон, сладкий и полный предвкушения чего-то необыкновенного, испарялся. Уходил, испуганный запахом гусиных перьев.
Нессе стало не по себе: у нее была аллергия на гусей. Сыпь по всему лицу, сдавленное горло и распухшие веки — вот что ее ждет, стоит ей поспать на подушке из гусиного пуха.
С трудом оторвав голову от подушки, девушка села на кровати, шумно зевнула, надеясь этим звуком спугнуть дурные мысли, а потом открыла глаза и посмотрела в окно.
Только вот окна не было. Вместо предрассветного неба, на Нессу уставился какой-то седой хмырь. Хмырь сидел за столом, держа в руках вилку и нож, а на столе перед ним стояло блюдо с жарким. Содержимое тарелки художнику не сильно удалось. В отличие от лица: в первые несколько мгновений Несса не замечала, что смотрит на чей-то портрет.
Это что, продолжение сна?
Странно: обычно поздней зимой в разгар капели Несса спала особенно сладко, видя самые прекрасные сны. О радужных мостах, соединяющих все четыре сопряженных мира. О вечности, которую можно спрятать в горсти. О том, что скрывается за Пеленой, куда уходит каждый, чье тело износилось и превратилось в прах.
Старая Энн ворчала, говоря, что сны Нессы к хорошему не приведут, слишком уж яркие они для обычных грез.
В любом случае, мрачные комнаты с жуткими портретами ей еще никогда не снились. И уж точно ей никогда не снилось, что однажды она проснется непонятно где!
Почувствовав какое-то шевеление возле своей правой руки, Несса взвизгнула и, лихорадочно отстранившись, свалилась с кровати.
Крыса?
Таракан?
Нет, для таракана нечто, лежавшее под цветастым пуховым одеялом, было слишком большим.
Для крысы, впрочем, тоже.
Если только это не ОЧЕНЬ БОЛЬШАЯ крыса.
Странный сон. И странно, что она до сих пор не проснулась: упав с кровати, она больно ударилась коленями, и обычно этого хватает, чтобы покинуть мир грез.
«Крыса» тем временем зашевелилась и откинула одеяло, оказавшись довольно молодым мужчиной. Лет тридцать пять, если не меньше. Из-под одеяла выглядывала только его верхняя часть, и Несса была бы очень рада, если бы нижняя часть была более одетой. Светлые волосы мужчины, сильно выгоревшие ближе к кончикам, спускались к основанию шеи, а бледная кожа оттеняла какие-то совершенно бесцветные глаза.
- К-кто вы такой? — дрожащим голосом спросила Несса, почесывая щеку.
Незнакомец поднял брови. Сильно удивленным он не выглядел, но явно находился в замешательстве.
Это ведь сон, да? Это не может быть не сон, поскольку Несса отказывалась верить, что все это происходит по-настоящему! Если в школе узнают, что она провела ночь неизвестно где и неизвестно с кем, ее засмеют! И тогда надежда когда-нибудь дослужиться до должности старшего воспитателя красиво испарится вместе с остатками репутации.
Пораженная следующей мыслью, Несса судорожно обхватила себя руками и посмотрела вниз. К счастью, на ней была та же ночная сорочка, что и вечером, когда она ложилась спать. Кружево, украшающее глухой ворот и края рукавов-фонариков, слегка поистрепалось, да и истончившаяся хлопковая ткань малость просвечивала, но Нессе все равно стало легче, когда она обнаружила себя одетой.
И все же: она спит?
- Кто вы такой? — уже смелее спросила она у застывшего на постели незнакомца.
И снова почесала щеку.
- Еще спроси, что я делаю в твоей постели, — хмыкнул мужчина. Он продолжал сидеть совершенно неподвижно, разглядывая ее с каким-то недоумением. Даже поднял одну бровь, будто вид Нессы его неплохо развлекал.
- Это не моя постель, — возразила Несса. Горло сдавило от подступающей паники.
Она ведь спит, да? Она точно спит, потому что за окном, наглухо закрытом ставнями, все еще слышится приятный стук дождя.
Но во Второй Мир еще даже не пришла весна, а значит, это просто капель.
Сейчас под крышей на глазах растут сосульки, прозрачные, смертельно-красивые и упоительно-опасные. Они знают, что их жизнь коротка и нелепа, отчего они горько плачут, а их слезы, падая, попадают на карниз.
И разбиваются.
К сожалению, все остальное упрямо говорило, что Несса проснулась уже давно: и пощипывающие от недосыпа глаза, и боль в ушибленных коленях, и странный запах, доносящийся откуда-то извне.
Да и наглый мужчина с обнаженным торсом не торопился никуда исчезать. Напротив: пока Несса про себя рассуждала о сосульках, он подался вперед, не спуская с нее глаз. В его бесцветном взгляде все сильнее проявлялось недоумение.
Несса почесала щеку, возвращая ему вызывающий взгляд, а потом решила, что с нее хватит. Раз уж этот незнакомец не собирается никуда исчезать, может, стоит узнать его имя?
