Александр Вельтман - Кощей Бессмертный. Нечистая сила в русской истории

Кощей Бессмертный. Нечистая сила в русской истории
Название: Кощей Бессмертный. Нечистая сила в русской истории
Автор:
Жанры: Ужасы | Мистика | Русская классика | Литература 19 века
Серии: Нет данных
ISBN: Нет данных
Год: 2024
О чем книга "Кощей Бессмертный. Нечистая сила в русской истории"

Эту книгу классик русской литературы, знаменитый мистик, историк, этнограф Александр Фомич Вельтман (1800–1870) считал своим лучшим произведением. Роман вышел в свет в 1833 году и сразу заслужил репутацию произведения, наводящего ужас на читателя. Вельтман мастерски погружает нас в пучину сурового и жестокого мира древней Руси. Он прекрасно знает материал, часто использует словечки того времени. И убежден, что герои фольклора, представители нечистой силы, участвовали в русской истории Новгородского и Киевского времени. Увы, в наше время эта книга стала полузабытой. Между тем, Вельтман – великий стилист и замечательный знаток Древней Руси. И от сюжета, который он создает, веет леденящим страхом. Читайте первый триллер русской литературы, которым зачитывались Пушкин, Гоголь и Лермонтов!

Бесплатно читать онлайн Кощей Бессмертный. Нечистая сила в русской истории


Чёрный код


Александр Вельтман



© Вельтман А., 2024

© ООО «Издательство Родина», 2024

Часть первая

I

Слишком за четыре столетия до настоящего времени, в Княжестве Киевском, в селе Облазне, за овинами, на лугу, взрослые ребята играли в чехарду.

– Матри, матри, Вась! – вскричал один из наездников, рыжий молодец; надулся, размахнул руками, раскачался, бросился вперед, как испуганный теленок, и – скок через восемь перегнутых в дугу спин.

– А! на девятой сел! – вози! – раздался голос из-за забора.

Этот голос был знаком нашим наездникам. Все выправились и сняли шапки перед баричем.

– Ну! ты, Ионка, – колесница, ты, Юрка, – конь! – вскричал он и длинным арапником вытянул коня вдоль спины, а другим ударом смазал колесы у колесницы.

Ион и Юрка зачесали голову, стиснули ясные очи, развесили губы; крупные слезы брызнули как из родника. Барич не смотрел на их прискорбие. Юрку взнуздал он длинной тесьмой, которую всегда носил с собою, на всякий случай, вместо вожжей, вместо своры и вместо узды; выправил ее, вскочил на спину Иона, хлопнул бичом по воздуху, свистнул, гаркнул: «На дыбы! катись!» – и отправился вдоль по селению.

Крестьяне кланялись в землю баричу, будущему своему господину-милостивцу.

Это обстоятельство осталось бы, верно, в забвении, подобно многим, по наружности ничтожным, а в сущности важным обстоятельствам, на которые История не обращает своего заботливого внимания, если б я не последовал исступленной моде писать Романы и не подражал Апулею, Петронию, Клавдию Албинию, Папе Пию II, Гелиодоту и всем, всем древним, средним и новым романистам.

Бедный читатель! Кто не пользовался твоею слабостью, твоей доверчивостью! Кто не водил тебя по терниям слога, по развалинам предмета, по могилам смысла, по пучине несообразностей?

Баричу было уже лет около двадцати от роду. Он был среднего роста, как вообще все великие люди; был здоров и красен лицом.

В настоящее время его родительница положила бы единородного своего сына на картах бубновым королем.

Всех прочих телесных и душевных достоинств его невозможно передать несколькими словами. Время и подвиги, которые отличают героев и гениев от людей обыкновенных, покажут потомству: кто был барич и как его звали, величали.

Но кто бы отказался взглянуть, как барич едет верхом на Юрке, как на коне Актазе Мстислава Мстиславича, якого же в та лета не бысть; как склонилась набок его красивая шапочка, как злат шелом посвечивая; как распахнулись узорчатые полы татарского халата; как старый Тир, пестун барина, трух, трух, а инде рысью, следовал за дитятем своим.

Кто отказался бы взглянуть, как сельский Тивоун, заметив издали, что барич волит тешиться, встречает его у ворот медовиком; и как барич подъезжает, останавливает коня и колесницу, принимает от Тиуна и поклон, и кусок медовика и едет далее.

Какой бы любопытный путешественник от стран вечерних, смотря на поезд барича, не составил в уме своем какой-нибудь странной идеи о обычаях Руси?

Что не делают превратные понятия?

Пестун Тир был немного туп от природы.

Минерва никогда не решилась бы принять на себя его наружности, если б боги брали такое же участие в героях Русских, как и в Греческих.

Однако же Тир умел постигать все изречения, волю и приказы милостивых господ своих. Смиренно внимал он словам их, стоя почтительно у дверей.

Восклицания: «Так, государь, родной отец, так, вот-те бог, так! Так, государыня, боярыня, матушка, вестимо так!» – дали об уме его выгодное мнение, и Тира определили из дворовых сторожей в дядьки к юному баричу.

На нем-то барич выучился ездить верхом; от него-то наслышался о подвигах Русских храбрых витязей и могучих богатырей; и вот первые впечатления души взросли не годами, а часами, как Боба Королевич, – и сделались великанами впоследствии.

II

Хотя барич был плодом более торгового расчета дедушки, нежели взаимной любви его родителей, но в нем было много особенных качеств, по которым отец и мать предвидят в своем сыне великого человека. Боярин Пута-Зарев умер с уверенностью, что его сын есть надежная, добрая отрасль прославленного в Новгороде поколения того Пидоблянина, который вез в город горнцы и увидел, что сверженный Новгородцами в Волхов Перун приплыл снова к берегу, отринул его шестом и рек: «Ты, Перунище, досытиеси пил и ял; а ныне плыви уже проче».

Но что баснословно, темно, подвержено сомнениям и не основано на сказаниях письмен гиероглифических, символических или рунических, то чистый рассудок отвергает: ему нужна истина – истина неоспоримая, подтвержденная выноскою внизу страницы или примечанием в конце книги.

Начинаю с времен чисто Исторических; даже после того времени, когда Руссы просили помощи у Варягов против нашествия Славян, в исходе IV столетия, даже позже призвания Немцев Рюрика, Синава и Труара на стол Новгородский.

В 1170 году, когда поднялась вся земля Русская на Новгород и Новгородцы обнесли весь город деревянным тыном, и потом, не усидев в осаде, высыпали из стен, врезались в стан неприятельский, положили часть врагов на месте, другую часть взяли в плен, а третью прогнали – тогда, в числе одного десятка пленных Суздальцев, проданных за одну гривну Степенному Тысяцкому, Коле-Ораю, был Олег Пута.

Он не горевал, несмотря на то, что половина бороды его была вырвана одним новгородским вершником {Верховой, конный}, два пальца на левой руке отрублены другим и из верхней челюсти выбиты два зуба третьим.

«Ничего!» – думал он, ибо был уверен в своей счастливой будущности.

Однажды Тысяцкий Орай воротился с Веча, где увечали {Решили Вечем, общим голосом вечевого собора} строить, в честь и память победы, одержанной Новгородцами над соединенными Князьями, храм Знамения Богоматери и положили мир с Андреем Боголюбским.

В светлице стол был уже убран яствами. Жена Орая встретила его в дверях; вся семья собралась; в числе ее заметны были: старушка, помнившая, как Перуна привязали к конскому хвосту и свезли в Волхов, да внучка ее, дочь Тысяцкого, девушка, какой в Новгороде другой не было.

Помолились богу, поклонились низменно образам, а потом друг другу и сели за браный стол молча.

Господин Великий Новгород


Мир с князем Андреем напомнил Тысяцкому о пленных Суздальцах. Один из них, купленный также за две ногаты, был не простого рода, не из смердов.

Тысяцкий велел его привести к себе.

– А то Суждальцю, каково-ти от хлеба Ноугорочьково?

– Чествую, господине Тысячьский, солнце тепло и красно, простре горячую лучю своею и на небозиих, – отвечал весело Суздалец.

– Шо радует ти? Ноугорочьское сердце плакалось бы по воле, яко Израиля при Фаравуне Царю Египетстем?

– Вольно мне радоватися горю, и я волен! – отвечал Олег Пута.


С этой книгой читают
«Не дом, а игрушечка!» – последняя повесть Вельтмана. В ней соединились основные темы писателя: судьба простосердечных молодых людей, неподготовленных к жизни, и жизнь вельможи. Привлекательны Сашенька и Порфирий, случайно оказавшиеся вместе, нелепо расставшиеся и с трудом нашедшие друг друга. Автор вводит в число персонажей А. С. Пушкина и его доброго друга П. В. Нащокина. Вторая часть повести посвящена истории знаменитого «домика Нащокина», изл
В рассказе Александра Вельтмана «Ольга» перед несчастной воспитанницей развратного помещика со всеобнажающей ясностью открывается вся уродливость бесчеловечных отношений того мира, где она обречена жить, не имея ни своего угла, ни права голоса.
Рассказ Александра Вельтмана «Костештские скалы» из его романтического «бессарабского» цикла знакомит нас с жизнью и работой молодого офицера-топографа, ведущего съемочные работы в Бессарабии и квартирующего у молдаванки. В рассказ о любви молодого офицера к юной Ленкуце введено молдавское сказание о скалах Костештских, речь о котором идет и в рассказе «Два майора».
«…Первое чувство любви – весна природы, семя, брошенное взглядом на сердце; быстро дает оно отпрыск. Холодные вьюги, не проноситесь мимо его! пусть возрастет, даст цвет… благовонную ли розу Ширазскую, соперницу румяной зари, которую любят воспевать соловьи и поэты, или пурпуровую розу Китая, без аромата… цвет ли банана, юную надежду на сладкий плод, или колючее терние, ядовитую ягоду, которая потушит румянец и свет очей, убьет радости сердца, охл
Супружеская пара переезжает в новый дом, и всё у них хорошо… Но в один день жена замечает маленькое насекомое в ванной…Им вызывается помочь дезинсектор-настоящий профессионал, который ещё не подозревает, кто будет им противостоять.
Женщина обнаруживает в доме умершей матери непонятную шкатулку и неизвестную собаку. И то и другое она забирает к себе домой, что открывает путь злу и дорого ей обходится…
В багаже Конан Дойла насчитывается всего лишь два десятка мистических рассказов и повестей – скромный результат по сравнению с тем, что он написал в других жанрах. Все-таки большую часть жизни он рассматривал потустороннее не как предмет художественного вымысла, а как объект фанатичной веры. Его страшные рассказы чаще всего несут печать или ранних проб пера, или поздних заблуждений, поэтому неудивительно, что широкому кругу читателей они малоизве
Странные вещи происходят в горах то и дело, особенно в непогоду. Три мистических рассказа.
Как часто мы обращаем внимание на вьющиеся клубы дыма, водовороты в реке, торнадо или пыльные бури? Прочитав эту книгу, вы, вероятно, станете замечать эти естественные процессы гораздо чаще.Еще сильнее будут привлекать кружащиеся вихри света и звука, исходящие от вас. Эти тонкие энергии, чакры, управляют физическим, психологическим и духовным состоянием. Они взаимодействуют с силами, земными и небесными, и помогают во всех аспектах повседневной ж
Из книги вы узнаете о двенадцати инструментах для работы с чакрами, которые называются «пробуждениями», потому что каждое предназначено для того, чтобы пробудить в вас разные силы и энергии.Автор обозначает ключевые проблемы, связанные с женской чакральной системой, и предлагает способы их решения. Главы начинаются с визуального образа пробуждения, чтобы вы могли представить, что будет происходить в теле. Далее приводится основная информация о то
-Утром я ещё совсем мал, хожу на четвереньках и ничего не знаю. Днем встаю на две ноги, созерцаю мир, познаю его и создаю полис. А вечером мне приходится опираться на трость от усталости прожитой жизни, вечером я мудр, но уже ничего не могу изменить!Сфинкс расхаживал из стороны в сторону, скрежеща клыками и рыча. По его обнажённой женской груди стекала кровь тех, кто дал неверный ответ.– Ты умён, Эдип, ты разгадал загадку. Но знай, о несчастный,
Костя живет затворником. Одиночество его не тяготит, оно спасает от больших проблем. Последнее, о чем он мечтает, – жить с девушкой. Тем более с такой, как Кира. Жизнь Киры – воплощение хаоса. Она совмещает университетские будни с увлечением Таро, предсказаниями и призраками. С ее появлением мир Кости превращается в ад…