Мастерская. В помещении находятся разного вида инструменты для работ по сварке и ремонту электроприборов – сверлильный станок установленный на монтажном столе, на стене расположен инвентарь (ключи гаечные, набор сверл и все, что требуется для слесарных – ремонтных работ). Рядом с верстаком находился стеллаж, на котором размещались разные банки, краски, канистры для масел или других горючих жидкостей. К столешнице инструментальной комнаты, которая была покрыта алюминиевой пластиной, подошел я. Мне нужно было сделать впайку для люминесцентной лампы в процессе ее восстановления. В обед ради любопытства я просматривал научно-исследовательские страницы в интернете в телефоне, где меня в основном интересовали космические явления.
Я всегда имел отношение к тому, что наша Луна все же была захвачена притяжением Земли, однажды узнав о том, я не был приверженцем того, что наш спутник был образован с соитием с другой вроде как планетой и нашей во время ее формирования миллионы лет назад.
Однажды на тему космогонии я хотел пообщаться со своим напарником по ремеслу, мы с Егором оба электромонтеры на своем производстве, но редко когда у нас совпадают смены. Но однажды я то ли выспался, то ли у меня появилось хорошее настроение для разговора. Все же я задал вопрос ему.
При этом у меня возникло мнение о том, что Егор ожидал моего вопроса.
– Егор, а что ты считаешь по поводу этого… – спросил я товарища, не надеясь на точный ответ.
– Оумуамуа?.. – услышал я едва.
Егор Нетесов всегда говорил тихо, отчасти это даже немного раздражало меня. Все же с ним во время общения можно было узнать и почерпнуть для себя много интересного. Егор интересовался историей, чем своей профессией, да и как, по его словам, год назад он закончил курсы по электрике, которых вышло у него два месяца, чтобы, как он рассказывал, получил статус безработного в Бюро Занятости, и там ему нашли работу. Так он и оказался у нас в нашей бригаде обслуживающего персонала на заводе. В самом деле, профессионалом не назовешь. Но свою работу Егор выполнял с ответственностью. Вот и тогда, когда мы с ним общались, в тот день он занимался тем, что разбирал старые лампы для их последующего с ним восстановления. До обеда я занимался сборкой электродвигателя. Да и вообще процесс работы электромонтера меня вдохновлял на разные размышления. Такая работа это все же творческий процесс.
– Да, точно, – сказал я, отчасти удивившись его проницательности. – Ну и что ты об этом думаешь?
– Что именно? – спросил меня Егор, не отвлекаясь от работы.
Он разложил неработающий люминесцентный светильник, и теперь его задача была найти причину его поломки.
– Ну, Оумуамуа, или как его, в самом деле, называют огромный болид? – спросил я как бы между прочим.
Егор интересовался историей в частности техникой, используемой в великой отечественной войне. Жил он, по его словам, один в трехкомнатной квартире, оставшейся ему в наследство. Ему был сорок один год, и он оставался не женат. Весь покрытый порослью на лице, Егор, отработав всего год в нашей бригаде, уже собирался покинуть ее, объясняя тем, что ему необходимо уехать в Москву поднимать какие-то архивы. Егор Нетесов собирался выпустить отдельную книгу, посвященную все той же войне 1941–1945 годов.
– Окаменелость, – тихо произнес он.
– В смысле? – по скромности я старался не выдавать, что меня это заинтересовало.
– В интернете правильно идет мнение, что это инопланетный корабль, но за миллионы лет он обледенел в галактике, покрылся пылью и окаменел, – говорил тихо напарник.
– М-м… – я, сделав двусмысленный вывод.
Притворившись, что меня это убеждение не заинтересовало.
Все же я схитрил. В конце рабочей недели я решил возобновить разговор про космический булыжник, отходя от той темы, что это межгалактический корабль.
Я предложил ему после работы пройтись по набережной, дабы оспорить теорию Егора о его фантазиях, о пришельце Оумуамуа. Погода позволяла, и на улице нашего города стоял еще теплый август.
По берегу бегали дети, играя с собачкой и кидая в сторону летающую тарелку, которую на лету собака пыталась поймать, что забавляло ребят. Мы расположились на бревне возле некогда потухшего костра. С левой стороны пробегали по железнодорожному мосту машины, иногда сигналя. На другом берегу реки располагался небольшой поселок. Мы запаслись небольшим количеством нефильтрованного пива, немного закуски к нему. Выехав с работы, мы почти жили по соседству недалеко от набережной, куда мы направились после рабочего дня перед долгими выходными.
– Так, ты говоришь, Егор Оумуамуа, это инопланетный корабль? – спросил я товарища между прочим. Сам в нетерпении от его ответа.
В самом деле, он был загадочным человеком, имея трехкомнатную квартиру, собирался уволиться в этом месяце поехать в Москву жить там, по его словам, в гостинице. Притом, что расчетный лист его был в небольшую сумму меньшего моего, как у работника без стажа, и хватило бы денег разве на два месяца, да и то если питаться редко, а ведь надо было и за квартиру платить, которую он оставляет, и в Москве за номер платить. Нет, это было непонятно для меня.
– Да. Очень древний… – ответил Егор.
Мы еще посидели, пообщались, в основном про его работу над книгой. О боевых действиях, о геройских поступках местных жителей оккупированными немецкими солдатами и военной технике, которая, как мне показалось, восхищала его.
Но вот в хмельном состоянии от Егора, наконец, промелькнуло то, что в дальнейшем изменило мое представление обо всем мире.
После рассказа, как один офицер спас целую семью из разрушенного города, у Егора промелькнуло:
– Это был просто резонанс по отношению их спасения. Он не мог поступить иначе. Подвал, куда запихали их немцы, был полон приспособлений для виноделия. Фриц по имени Ингельдонц был пьян вообще. Именно это помогло им выбраться наружу и уйти вовремя, до прибытия второй группы «Сукхер»1. А это-то, я тебе скажу, не просто «Сукхер», это «Сольдиер»2 – часть из латышского сборища, а они цацкаться не будут ни к русским, ни к себе подобным по нации, если они, например, из другого общества. Это как эрлский прохвост, получивший титул при Кнуте3. Получив титул, мог избавиться от своих недоброжелателей, пользуясь привилегиями своего ранга поочередно. Правда, эти графства стали уменьшатся, ибо стали увлекаться много своеволием и безнаказанностью.
Для чего он рассказывал мне эти истории – непонятно, я стал чувствовать скукоту, и даже бутылка эля, шедшая после окончания нами полуторалитровки обычного пива, не давала мне сосредоточиться на экскурсе в историю. Напротив, хотелось побыстрее отделаться от такого заумного собеседника, будто он сам там бывал, о чем рассказывал. Но тут я пропустил одно слово, которое произнес Егор, это было название.
