За что бы Лёша не брался, всё выходило криво. Вот с женой ему повезло – умница, красавица. Но только успел привыкнуть к своему счастью, как счастье ушло к другому. Самая подлость, что ушло недалеко, к румяному военному пенсионеру из соседнего подъезда. И теперь, каждое утро, можно было подсматривать, как молодожёны выводят на прогулку лохматого и вполне симпатичного, в отличие от ненавистного солдафона, кабысдоха. Насмотревшись на кусочек чужой жизни, Леша забирался под грязно–красный тряпочный плед и, плюнув в себя всегда одной и той же фразой: «Эх ты – Алёёша», крепко засыпал.
Больше всех переживала, конечно, мама.
– В детстве вон, космонавтом стать хотел. – причитала с шутливым отчаяньем. – А стал каким–то полу–алконавтом.
– Здесь тоже здоровье нужно и постоянные тренировки, – отшучивался Лёша. И уходил к дружбану Славику за успокоением и мужской солидарностью под лёгкую закуску.
Нет, Лёша не был запойным забулдыгой, профессия электрика не давала пропасть. Электрик везде нужен. То сюда позовут, то туда. То у соседей стиралку подключить, то к частникам на производство подкалымить. Но чуть работа посерьёзнее, Лёша начинал чувствовать себя в западне и под разными предлогами убегал от такой работы обратно под свой любимый, свекольного цвета, плед. И сколько не названивали брошенные посреди очередного горящего проекта работодатели, Лёша был непреклонен. К телефону отправлял матушку рассказывать, что сынок устал и уехал отдыхать в Крым на пару недель.
– А что он, не человек что–ли, – обычно так заканчивала она неприятный разговор.
Лёшины субботы ничем не отличались от прочих дней недели, вот и в эту субботу, наскоро умывшись, побежал к Славику, по дороге заскочив за привычным сорокоградусным гостинцем. А Слава этим утром сам на себя не был похож. Сидел за кухонным столом в парадных джинсах и в почти отглаженной рубашке. На кончике бледного носа торжественно алел прыщ.
– Умер кто? – от неожиданности брякнул Алексей. Слава молча кивнул на свободный стул, садись, мол, не мели ерунды. Эта диспозиция была знакома, Лёша сел и поставил гостинец на стол.
Через полчаса ситуация стала проясняться. Вчера вечером, в сквере у пруда, Слава познакомился с гражданином, сперва показавшимся ему городским сумасшедшим. Гражданин был одет в тёплые фиолетовые кальсоны и видавшую виды косуху из толстой кожи, цвета сгнившего помидора. Другие подробности случайного знакомства Слава запомнил очень приблизительно.
В голове его застрял только мелкий осколок беседы:
– Меня наполняет дух космического братства – убеждал вчера вечером новый приятель Славу. – Слушай, ну я же говорил, что не надо усложнять, просто выпьешь этот коктейль и улетишь в космос, – бухтел непонятное владелец кожаной бронекуртки. – Никакой научной чуши, я когда–то на вашей планете чудака по имени Кастанеда жить научил, только он по своему всё перемешал, и вместо космоса куда–то не туда попал. А ты мужик умный, я вижу, ничего не перепутаешь.
Слава замирал и не верил. А искуситель продолжал: Выпьешь, и раз! На межгалактической космической станции. Я тебе как другу предлагаю. Разумные организмы должны путешествовать, нечего тебе на одном месте высиживать. Там скафандры почти для всех галактических рас найдутся. Выйдешь в космос, прогуляешься, а потом обратно, никто тебя на станции насильно держать не будет. – С этими словами гражданин в кальсонах лез обниматься и пускал скупую межгалактическую слезу.
–– Я старый космический байкер, можешь мне поверить, – и убедил, всучил тонкого стекла мензурку с какой–то жидкостью, вероятно, с тем самым, не требующим усложнения, коктейлем. И разошлись новоиспечённые друзья по домам: каждый этой ночью спал на своей планете.
