Лес остается позади, и за окном внедорожника вскоре начинают мелькать кирпичные дома центрального района Утешения. Раньше, когда я бывала в сердце города кастеров, он казался мне безмятежным и по-домашнему уютным. Но теперь я чувствую тревогу. Нокс сжимает мои пальцы, поддерживая меня и пытаясь отвлечь от грустных мыслей.
– Что мы будем делать после того, как разберемся со старейшинами? – спрашивает он.
Парни пожимают плечами, а глаза Валена находят мои в зеркале заднего вида. Несколько секунд мы молча смотрим друг на друга, затем он снова сосредотачивается на дороге, оставив вопрос Нокса без ответа.
Прошло три дня с нападения ламий. Три дня с тех пор, как я потеряла Талона. Все эти три дня я просидела с ребятами в комнате, не желая никого видеть. Кто-то стучал в дверь, но я была равнодушна к стуку. Меня не трогали извинения, выкрикиваемые с улицы. Все, что происходило за пределами моей комнаты, меня не интересовало.
Так было до вчерашнего дня, пока мне под дверь не подсунули приглашение явиться на собрание Совета старейшин. Судя по всему, их терпение наконец-то лопнуло, из-за того что я не дала никаких ответов и отказывалась видеться с кем-либо, кроме ребят. В приглашении не было четкого «явиться, иначе мы примем меры» – написано вежливо и витиевато, но смысл очевиден.
Внедорожник съезжает по рампе, и Вален выруливает на парковочное место. Мы выходим из машины, и по подземному паркингу эхом разносится звук захлопывающихся дверей. Ребята окружают меня, мы идем к лестнице и начинаем подниматься.
Не знаю, осознанно или нет они занимают свои позиции, но от этого мое израненное сердце наполняется нежной любовью. Вален и Бастьен идут позади меня, Райкер – слева, Нокс – справа, а Сабин ведет нас всех за собой. Судя по их лицам и по тому, как они меня окружили, они совершенно точно меня защищают. Все в них кричит: «Чтобы добраться до нее, вам придется столкнуться с нами».
Я активирую руны на груди, позволяя чувствам перетечь в них. Я впервые это делаю с того момента, когда мы выяснили, на что мои руны способны, – с той самой ночи, когда ребята получили метки Избранных. Мне нужно, чтобы ребята почувствовали мою любовь и благодарность за то, что они для меня делают – и все это время делали.
С той самой минуты, когда меня вынесли из машины, перемазанную кровью и пеплом, обо мне заботились, меня терпеливо выслушивали и поддерживали так, как никто и никогда прежде.
Бóльшую часть своей жизни я пыталась подняться на ноги после того, как мир раз за разом обрушивался на меня по полной. Не считая Талона, я полагалась только на себя. Но теперь все меняется. Я начинаю понимать, что могу разделить свою скорбь и душевные страдания еще с кем-то. Мне вовсе не обязательно быть одной против целого мира. Если только я сама этого не захочу.
Дать ребятам почувствовать, что я сама сейчас переживаю, кажется мне в миллионы раз лучше, чем прибегнуть к любым словам, которые все равно не смогут передать, как много они для меня значат. На их лицах проскальзывают признательные улыбки, но мы продолжаем молчать, не теряя бдительности.
Мы доходим до лестничной площадки, и я быстро отключаю руны.
Нас ожидает одинокий кастер. Он едва заметно кивает в знак приветствия и велит следовать за ним. Я делаю глубокий вдох и натягиваю нейтральную мину на лицо. Меня не радует то, что сейчас произойдет. Не хочу, черт возьми, описывать, что там было, как и отвечать на вопросы по этому поводу.
Я и без того проживаю случившееся каждый день.
Уверена, старейшины и так получили подробные отчеты от тех, кто был там в ту ночь. Не понимаю, почему им так необходима моя версия. Что, по их мнению, я могу добавить такого, чего им уже не рассказали?
Обсуждая это, мы с ребятами пришли к выводу, что приглашение не столько связано с моей версией событий, сколько с тем, что Совет старейшин хочет узнать подробнее о моих способностях. И к сожалению, существует огромная вероятность, что они захотят получить больше информации о том, что такое Страж.
Как бы я ни надеялась, что сковывающее заклинание, наложенное на мое прочтение, сохранит мою сущность в тайне, я уверена, что эти чертовы ламии разбили эту надежду в пух и прах. Если Энох и остальные были достаточно внимательны, у них возникнут вопросы. Полагаю, есть ничтожный шанс, что обращение «малышка Страж», которым щедро разбрасывался в подвале Фарон, там и похоронено, но я ни на что не рассчитываю. Учитывая это обращение, предсмертный рассказ Талона о моем происхождении и проявление некоторых моих способностей, сомневаюсь, что хоть чему-то из этого удастся остаться в тени, как бы мне ни хотелось обратного. Энох не станет утаивать от своего дорогого папочки секреты. Досадно только, что по стечению обстоятельств его отец – член Совета, а их отношение ко мне по-прежнему не определено.
Ведущий нас кастер открывает богато украшенные черные двери, и мы вслед за ним входим в помещение, напоминающее залы суда и амфитеатра одновременно. Слева от меня, за расположенным на возвышении партоподобным столом, восседают члены Совета. Я узнаю троих – тех, с кем уже успела повстречаться.
Старейшина Балфур, тучный и лысеющий, смотрит на меня с видом, который так и говорит: «У меня есть дела поважнее». Старейшина Найпан дружелюбно и сияюще улыбается, и от его абсолютно лысой, черной как смоль головы отражается, подмигивая мне, верхний свет. Без шуток, ему бы поговорить со старейшиной Балфуром о том, чтобы тот присоединился к движению «лысина – это красиво». Если старейшина Найпан чем-то похож на певца Сила [1] и ему лысина к лицу, то старейшина Балфур походит на пухлую версию Джорджа Костанзы [2].
Пока мы рассаживаемся, старейшина Клири наблюдает за мной, и его короткие, со вкусом уложенные светлые волосы подчеркивают яркость голубых глаз. Я вижу черты Эноха в его лице, но это лишь легкие штрихи тут и там, и мне становится интересно, как выглядит мать парня. Еще двоих я не знаю, только имена: один – старейшина Ковка, второй – старейшина Альбрехт, но кто из них кто, я сказать не могу.
Отвожу от них взгляд и натыкаюсь на Лахлана. Он и его паладинский ковен сидят на некоем подобии скамьи присяжных чуть в стороне. Я впервые вижу их с момента, когда они толпились вокруг черного внедорожника. Мои глаза встречаются с пристальными взглядами Айдина и Сильвы, но я быстро отвожу их. Энох, Нэш и Каллан сидят на аналогичной скамье присяжных на противоположной стороне зала. Энох кивает мне, и я в ответ легко приподнимаю подбородок.
