Предисловие?
Все откровения, которые, возможно, будут обнаружены в этих текстах – случайны. Так что, если вы не найдёте никаких откровений, – неудивительно.
***
Я пишу. Иногда я сажусь и пишу. Иногда я думаю над тем, что я пишу. Иногда – нет. Совершенно не понимаю, зачем я пишу. Но иногда понимаю. Но не скажу. Я часто сомневаюсь в том, что я пишу хорошо. А иногда не сомневаюсь. Вот так, бывает, напишешь что-нибудь, напишешь и думаешь «ё-моё!» Очень ёмкое выражение. Можно – «ё-моё! какое говно», а можно «ё-моё! как хорошо». Но лучше думать просто «ё-моё». Не ошибёшься. Ну так вот, я всё ещё пишу. Ё-моё!
***
Я хочу придумать антиутопию. В этой антиутопии человечество, чтобы выжить, возобновляет принцип естественного отбора, т. е. сбрасывает больных младенцев в пропасть и другие ужасы. Я называю это антиутопией, потому что в условиях естественного отбора я бы, скорее всего, не выжил. Зато человечество выжило бы. Хотя я не очень-то понимаю, зачем человечеству нужно выживать, ну да ладно. В общем, не буду сочинять антиутопию, глупости это. И мой воображаемый друг тоже говорит, что глупости. У меня много воображаемых друзей.
***
Про террористов
В маленьком захолустном городке, где ни в одном доме не было лифта, жил мальчик. Мальчик тот не был маленьким, напротив, он был очень даже большим. И всё бы хорошо, да вот беда – не было у мальчика друзей, а только котлеты. Долго терпел мальчик, но всё-таки не выдержал и обиделся. «Уеду в большой город и стану террористом», – сказал он котлетам. Ничего не ответили котлеты, да и что тут скажешь, разве его разубедишь?
Приехал большой мальчик в большой город – а там люди. «Ничего себе! – подумал мальчик, – Где же здесь террористы?» Целый день и целую ночь искал он террористов, и несколько раз даже видел, как они собирались в маленькие группки, но террористы были очень пугливые и разбегались в разные стороны, когда к ним кто-то подходил достаточно близко. Вот тут-то и пригодились закадычные котлеты, с помощью которых удалось поймать нескольких неосторожных террористов. «Настоящие друзья», – подумал мальчик о котлетах. «Ага, попались!» – подумал он о террористах.
Так мальчик узнал, что такое настоящая дружба.
«Всё равно стану террористом», – подумал он. И стал.
Всемирный Террористический Совет и Союз разрабатывал оружие массового взрыва мозгов. Работал и разрабатывал и доразрабатывался до того, что при испытании этого оружия взорвались мозги у всей верхушки Совета и Союза. «Хорошая вещь получилась», – решили террористы. И поручили большому террористическому мальчику взорвать мозги обычных людей. И мальчик придумал сделать это в метро. Дождался он, когда вагоны забьются до отказа, собрался с духом – и применил…
«А мальчик-то наш – дураком оказался, – хором подумали котлеты по пути в маленький город. – Даже не жалко».
Ходят по большому городу жертвы и мальчик, и нет им покоя. И нет покоя террористам. И нет покоя верхушке Совета и Союза. И всё им не можется. Всё оружие диковинное придумать хочется. Ух, руки загребущие! Ух, ноги заплетущие! Глаза остекленевшие. Речи пустотелые. А думать-то нечем! А думать-то надо!
Вот и пропадают пропадом.
Жили-были горные орлы. Случилось одному орлу зазеваться. Тут откуда ни возьмись, прибежал петух и клюнул его в темя. И решил тогда горный орёл стать террористом…
***
Недавно ко мне заходил ещё один воображаемый друг. Мы говорили о литературе. Совершенно бессмысленное занятие, но затягивает. Просто невозможно оторваться. Продолжаешь высказываться, даже когда тема разговора меняется. Главное, высказываться неожиданно, непонятно и как можно радикальнее. Чтобы оглушить, чтобы вывести из равновесия, чтобы ещё один человек знал о твоей гениальности.
Но вернёмся к воображаемому другу.
Он тоже пишет… Впрочем… здесь всё сложнее. Он считает, что за него сочиняет Алкоголь, а он только записывает. Поэтому никогда не выбрасывает пустые бутылки, и порой даже молится на них.
Ну, кому что нравится.
А вот, кстати, рассказик, написанный пол-литровой бутылкой «Охты» за пару часов:
Город летающих собак
«Ужасная авария! Ужасная авария! На дороге валяются ворохи смятых автомобилей! Согласно имеющейся у нас информации: есть жеррртвы!..»
– Да, заткнись ты! – я с остервенением накинул на клетку покрывало.
Ненавижу попугаев.
Не-на-ви-жу.
Чем бы заняться?.. А?.. Что бы такое поделать?.. Что бы… Слава! Слава Кому Попало! – в коридоре зажужжал, задребезжал дверной звонок. Ну, наконец-то… Долой раздумья! Долой мучения!
– Вот и я! – вот и мой друг.
– Привет, – говорю я, и мы проходим в комнату…
– Слушай, – сказал друг, оглядевшись, – давно хотел спросить: зачем тебе двухъярусная кровать? Ты же, вроде один живёшь…
Я посмотрел на него так, как будто ничего не понимаю. Мне очень не хотелось, чтобы он заметил мою тревогу. Ну, действительно: зачем мне эта двухъярусная кровать, этот друг, эти попугаи? Зачем это всё?? За-чем?..
– Ладно, забей. Кстати, чего там по попугаям передают?
Я бросился искать программку и не заметил, как вышел на улицу.
Ох!.. Чуть не унесло…
Наш город называется Городом летающих собак. Всё дело в том, что здесь постоянно дуют очень сильные ветра, так что ходить приходится, схватившись за поручни, приделанные к каждому дому. А перебегать от одного дома к другому надо, хорошо подготовившись, и очень быстро. Ну а собаки, конечно, не могут держаться. Да и вес у них не тот. Вот и летают.
Как раз в этот момент мимо меня пролетал большущий дог с привязанным к его задней ноге листком бумаги. Вот, чёрт! Чёрт-чёрт-чёрт! Я вздохнул, покачал головой (ну, насколько это вообще возможно при таком ветре) и в последний момент ухитрился сорвать чёртов листок с ноги бедного животного.
«А! – я так и думал, что ты на улице, – говорилось в записке (а это была записка), – думаю надо встретиться, посидеть, поговорить… Давай „У бабы Яги“. Жду. Твой друг».
Жди. Я нехотя пополз, держась за поручень, в сторону кафе…
Кафе находилось среди пятиэтажек в середине квартала. Это было нечто такое, что, видимо, должно было напоминать избушку на курьих ножках… Хотя бы отдаленно… Но… Но что-то не заладилось у архитекторов… Что-то… Ну да ладно… Не будем об этом…
– Привет! А ты знаешь, что такое гороховая отбивная?
– Чушь какая-то, – говорю.
– Вот, посмотри, в меню так и написано: «гороховая отбивная». Надо спросить… Официант!!!
И он пришёл… Довольно-таки унылый тип…
– Да? – спрашивает.
– Скажите пожалуйста, а что такое «гороховая отбивная»?
– Не знаю. Чушь какая-то.
– Но у вас в меню написано: «гороховая отбивная».
