Чародей сидел в любимом кресле на крыльце и любовался облаками. Потом нахмурился и приложил ладонь козырьком ко лбу. Небо как небо. Однако над горизонтом вытянулась узкая полоса туч. Слабый ветер дул с севера третий день. Пробормотав что-то, Чародей встал и вернулся в избушку.
На следующее утро он стоял у крыльца и хмурился пуще прежнего. Жирные серые тучи расползлись на полнеба.
На плече Чародея нахохлилась Ворона.
– Оттуда что-то наступает, – сказал Чародей. – Слетай на север, узнай.
– Незачем лететь так далеко, чтобы ответить на твой вопрос. – Ворона даже не повернула головы. – Наступает зима.
Чародей вздрогнул.
– Какая зима в середине июня? Это рукотворные тучи. Лети.
– Что я за это получу? Полную кормушку еды? Свари-ка мне макароны… Нет, лучше кашу. А на десерт подай булку со сладким чаем.
С Чародеем не поспоришь. Зато у него можно кое-что выторговать. Это Ворона поняла давно.
– Сварю и подам. Возвращайся скорее.
Чародей знал Ворону с тех дней, когда она была ещё воронёнком.
Птица сорвалась с его плеча. Скоро она превратилась в чёрное пятнышко, в точку и вовсе скрылась из виду.
Наутро серое одеяло туч укрыло чуть не весь небосвод. Прореха, в которую выглядывало солнце, быстро затягивалась.
Чародей на крыльце нахмурился так, что брови сошлись на переносице. Ветер принёс с собою холод осени и запах дождя.
Ворона не вернулась. Как быть? Отправить другого разведчика!
Чародей протяжно свистнул. Что-то прошуршало в траве. По штанине Чародея проворно взобрался Хомяк. Вскарабкался на плечо, устроился поближе к уху.
– Рассказывай, Чародей, зачем звал. Чуешь, ноябрём пахнет?
– Чую, – ответил Чародей. – Ты должен узнать, что случилось.
– Ворона уже узнала, – заметил Хомяк. – Но нам не донесла.
– Ты вернёшься.
Хомяк спрыгнул в траву и потрусил на север. Не любил он видеть Чародея в плохом настроении.
На шестой день пелена туч укутала небо целиком, не оставила солнцу ни дырочки. Кругом повисла серая мгла. Утро ли, день ли, вечер ли – не разобрать. Из туч сыпался снежок, покалывал ладони.
Хомяк не вернулся.
Негоже оставлять друзей в беде. Чародей запер избушку и отправился в путь.
Одет он был в пончо и прочные штаны, обут в сапоги. За спиною нёс рюкзак и Очень Громкую Укулеле в чехле.
Удаляясь от дома, Чародей размышлял. Рукотворных туч, отнимавших у неба солнце и приносивших с собой дух осени, он прежде не видывал. Как одолеть такую напасть, как прогнать осень? Есть ли способ вернуть лето? И главный вопрос: куда идти? Север велик, а тучам конца-края нет.
Пробираясь сквозь седую мглу, Чародей считал прожитые годы. Арифметика немудрёная: сколько случилось с ним историй, столько и лет ему.
Каждый год с Чародеем что-то приключалось. В любой миг могла завязаться новая история. Стоило ему устроиться поудобнее в кресле-качалке, зевнуть, – история тут как тут. Падение звёзд, невидимые комары, переселение деревьев – да что угодно.
Чародей шагал на север. Миновав лес, он пересекал холмистую равнину. С каждым шагом ветер крепчал, луговые травы гнулись до земли. Если б не рюкзак, набитый всякими полезными штуками, и не укулеле, ветер надул бы пончо как парус и унёс бы Чародея невесть куда.
Не простой то был ветер!
Чародей вздохнул. Ну ладно Ворона – у неё крылья. А Хомяк? Что он сделает там, где пройдёт не всякий человек?
Волосы и борода Чародея развевались по ветру, серебрясь от снежинок. Он наклонялся всё ниже, идя супротив порывов. Переставлять ноги стало труднее: путь вёл в горку.
Мгла немного рассеялась. На пригорке Чародей увидел человека. Тот размахивал руками и время от времени подпрыгивал. Чародей с его музыкальным даром тотчас подметил: порывы ветра следовали за взмахами рук. Когда фигура подпрыгивала, ветер задувал с особенной яростью.
Человек на пригорке дирижировал ветром!
Про одного такого дирижёра Чародей слышал. Люди звали его Ветродуем. Рассказывали, что у него выдох как свист ветра, а крик – как стон бури. Он прибыл издалека и ничем не выделялся, пока помалкивал. Разве что смешно подпрыгивал на ходу. Дети говорили, что вместо ступней у него мячики выросли. Потом он показал себя: открывал рот да махал руками, точно вениками, – облака по небу гонял. То хоровод небесный устроит, то тучи с севера на юг перешлёт!
На пригорок худой Чародей поднимался бочком. В одно его ухо ветер влетал, а в другое вылетал.
До Ветродуя он не докричался. Ветер вбивал слова обратно – они застревали комками в горле. И ведь не передохнёт Ветродуй! Видно, эта забава нисколько его не утомляла.
Чародей снял со спины укулеле. Сунул чехол под пончо, чтоб не улетел, и взял аккорд.
От громового «трям!» Ветродуй, собиравшийся подпрыгнуть, присел. Его будто крышкой от кастрюли по голове стукнули.
– Магия диссонанса! – прошептал Чародей.
И снова провёл по струнам – извлёк серию ноющих аккордов, от которых душа ушла бы в пятки даже у укротителя тигров. Вдобавок эти аккорды были ужасно громкими!
Закрыв ладонями уши, Ветродуй покатился с пригорка.
Ветер оборвался.
Укулеле недаром звалась Очень Громкой. Впервые Чародей услышал её во сне. А потом долго бродил по собственным снам, пытаясь отыскать владельца инструмента. Нашёл! Мы ведь хозяева своим снам.
Найти – половина дела. Другая половина – купить инструмент.
Оставаясь во сне, Чародей сначала уговаривал музыканта продать укулеле, а затем отчаянно торговался, потому как цена была названа неслыханная.
