Алексей Козырев
КРЕСТ
Заснеженная площадь одного из городов глубинки России. На обветшалых стенах церкви отблески синего маячка. Скрипят тормоза, вякает сирена, хлопают дверцы машины. Шаги.
– Да нет здесь никого.
– Достали эти ложные вызовы. Поехали.
– Смотри, крест-то совсем покосился.
– Надо руководству доложить. Мало ли, грохнется.
Звучит детский плач.
– Обожди. Слышишь?
– Да, вроде, слышу.
– Вон на скамейке у сугроба.
– Точно, младенец!
____________
Помещение райотдела милиции. Стук пишущей машинки, звук репродуктора. На стене план района и отрывной календарь с датой 8 декабря 1991 года. В углу стол с ворохом бумаг и закутанным в одеяло младенцем. Капитан милиции, плотный мужчина лет тридцати проводит досмотр. Совсем молоденький рыжеволосый лейтенант неумело стучит пальцем по клавишам пишущей машинки.
– Пиши, Витёк –диктует капитан – одеяло голубое треугольной формы. Первый раз вижу треугольное одеяло. Странный материал какой-то. Раскрываем. Смотрим! Что там у нас? Мальчик! Я так и думал, что пацан.
– Михаил Иванович, – отрывает взгляд от пишущей машинки лейтенант – писать, что «так и думали»?
– Пиши «мальчик» и всё. Записал? Поехали дальше – на шее крестик. Золоченный. Погнута левая часть перекладины. Так, а что в газете? Бутылка с соской. Внутри молоко. Теплое. На улице морозище, а молоко теплое! Кто мне ответит, почему молоко теплое? Вот и я тоже не знаю.
– Это тоже не писать, Михаил Иванович?
– Да, это я так. Не для протокола. А что это у нас за газета? Пиши – газета «Комсомольская правда», от… так, где здесь дата? Ага, вижу, от тринадцатого декабря 1991 года. Свежая!.. Обожди, лейтенант, а сегодня, что у нас?
Лейтенант смотрит на календарь, потом на капитана, – восьмое декабря?!
– Да я и сам знаю, что восьмое – чешет затылок капитан – Витек, ты когда-нибудь слышал, чтобы газеты на пять дней раньше срока выходили?
– Нет, позже, это у нас в самый раз. А, чтобы раньше?
– Чушь какая-то. На, прочти-ка вслух. А то я без очков. Что же там пишут про тринадцатое число?
– Чушь и есть – вертит в руках газету лейтенант – не зря чертова дюжина.
– Ну, и?
– «Я проснулся, здрасьте, нет советской власти…»
– Это ты у нас петь начал, или так написано?
– Написано так. Заголовок. Читаю сам текст – «…вчера двенадцатого декабря Верховный совет РСФСР своим постановлением, денонсировал договор об образовании СССР и вслед за Украиной и Белоруссией ратифицировал Беловежское соглашение, подписанное восьмого декабря…»
– То есть сегодня, так, Витек? Во врут…!
– Выходит, что сегодня, продолжаю – «…подписанное восьмого декабря руководителями бывших республик, а ныне независимых государств – России, Украины и Белоруссии». Дальше текст самого постановления…, длинный. Читать?
– Нет, не надо. Чушь всякую. Придумают же! По ним, так ты, Витек, теперь иностранец, что ли?
– Почему?
– Ну, ты же Величко у нас. Хохол независимой Украины! Ха-ха-ха! Провокация, наверное, какая-то. Спецслужб США, не иначе. Вон и бумага какая-то не наша.
Лейтенант осторожно щупает газетный лист – Вроде обычная бумага.
– Выкини ты газету эту, Витя, на хрен. От греха подальше!
Голос из репродуктора: Внимание! Передаем важное сообщение!
– Сделай-ка погромче – поднимает вверх палец капитан.
Из репродуктора – …сегодня утром в Беловежской пуще Борис Ельцин, Леонид Кравчук и Станислав Шушкевич подписали соглашение о ликвидации СССР как субъекта международного права, и одновременном образовании Союза независимых государств. Подробности в следующем выпуске…
– Ну, вот, – снисходительно улыбается лейтенант – все совпало. А вы про спецслужбы США…, нужны мы им.
– Совпало, говоришь?
– Ну?!
– Гну! А ты, Витек, извилинами своими пошевели! Прямыми! Всё здесь в порядке? А?
– Обождите! – обалдело смотрит в газету лейтенант – а как они могли, как это там – ратифицировать…, то чего еще не было, и вообще… Чего-то я, Михаил Иванович, не всё понимаю…
– То-то, Витя, что не всё, и не ты один!
Звонит телефон.
– Величко у аппарата – снимает трубку лейтенант, – есть в детский спецприемник. Да откуда у него ФИО? Так точно, исполняю!
– Ну, чего там, лейтенант?
– Велено, Михаил Иванович, нам самим пацана в приемник отвезти. А им выслать копию протокола.
– Велено, так велено, – соглашается капитан.
– И просят ФИО указать. Как временные, что ли. Сказали, с прочерками не возьмут.
– Это точно. Такое мы уже проходили. Как же тебя назвать? –Задумывается капитан, глядя на младенца.
Из репродуктора: А сейчас послушайте этюды Шопена в исполнении народного артиста СССР Святослава Рихтера…
Звучат первые аккорды.
– Святослав! – оживляется капитан – красивое имя. Церковное. Пиши, Витек, в протокол, Святослав. В самый раз будет.
– Так и запишем, – стучит одним пальцем на машинке лейтенант, – А фамилия, Рихтер или Шопен?
– Нет, Шопены с Рихтерами нам не подходят, еврейские какие-то… Наш же беленький, или даже золотистый какой-то. Как там церковь-то раньше называлась? Владимирская, что ли?
– Да, Владимирской иконы какой-то там матери… Божьей, что ли?
– Пусть Святославом Владимирским и будет, – принимает решение капитан, –и сегодняшнюю дату рождения проставь. Восьмое декабря тысяча девятьсот девяноста первого года. Записал? Теперь факсуй копию в отдел, да готовь пацана, а я пока сводки посмотрю – мало ли кто там наше дитё ищет. Дай-ка мне факсы.
Лейтенант отрывает от факс-машины скрученную в рулон бумажную ленту.
– Так, что тут у нас? – читает вслух капитан – угнали «Жигули» по адресу… ладно, каждый день угоняют, драка в общежитии ПТУ, так, доставлено в вытрезвитель семь человек…, чего-то даже мало…, а вот и по нашей теме: найден младенец, обожди, мы же еще не сообщали… у входа в здание городского КГБ. Слава богу, не наш!
– У КГБ? – искренне удивляется лейтенант, – нашли куда подбрасывать! Толи дело наш, у церкви.
– Особые приметы, – продолжает читать факс капитан, – вся грудь и шея младенца покрыты темными волосами. Завернут в черное одеяло треугольной формы… снова треугольник!
– Жуткое дело, черный и волосатый! – морщится лейтенант, – хвоста хоть нет, не пишут? А одеяла, наверное, импортные какие-нибудь? Из Китая, может, завезли?
– Из Китая желтое было бы и квадратное. Ладно, пора ехать. Факс в отдел с данными пацана отправил?
– Ушел факс.
– Ну, тогда, давай, Витек, тащи малого с вещами на выход.... Стоп!
Вновь раздается трель телефона. Капитан снимает трубку.
– Слушаю! Да, я. Величко факс отправлял. Трезвый. С кем сговорились? Да я сегодня с ними даже не общался. Ладно, разберусь – вешает трубку капитан, – …или не разберусь.
