Конь оступился, захрапел, прянул в сторону, будто налетев на незримую стену, и, медленно согнув передние ноги, стал заваливаться на правый бок. Стрела, пронзившая его шею, как раз перестала дрожать, когда он тяжко рухнул, смешав красную кровь с горячим, красным песком.
Всадник успел соскочить с седла, однако не отбежал от умирающей лошади. Видя, что агония будет короткой, и не опасаясь быть подмятым и покалеченным, с хладнокровием опытного воина он распластался позади конской туши, приподнял голову над седлом и деловито скинул с плеча колчан. Стрел в нем оставалось две. Да еще была та, что торчала из сонной артерии коня: с большим усилием ее можно вынуть – наконечник едва ли затупился. Три стрелы! В конце концов это не так и плохо, когда есть укрытие. Да и в колчане преследователя, судя по всему, стрел осталось не больше: лишних он не тратил, но стрелять пришлось много…
Преследователь меж тем подскакал почти вплотную. Настигая Селима-пашу, он отлично видел его висевший за спиной колчан и наверняка сосчитал стрелы. Значит, понимает, что тот будет стрелять лишь наверняка. И уж точно не в коня: это преследователю непременно надо взять Селима-пашу живым, а ему, Селиму, вовсе не нужен живой крестоносец, – мертвый куда лучше!
Конь под крестоносцем встал смирно, однако пустить стрелу было некуда: грудь и живот всадника прикрыты прочным железным щитом, голову скрывает шлем, который не пробьешь – сработан отменно, да и надет наверняка на кожаную шапку и кольчужный капюшон. Эх! Если бы не сумасшедшая скачка, что длилась не менее часа, да не солнце, которое, как назло, сейчас против него, Селим-паша постарался бы попасть всаднику в глаз. Шлем был надет до бровей, и нос прикрывала узкая железная пластина, а так лицо открыто, даже бармица1 едва закрывает подбородок. Выстрел в глаз – и не будет рыцаря, а его конь, крепкий вороной скакун, достанется Селиму-паше и быстро-быстро унесет предводителя «пустынных волков» за темнеющую вдалеке горную цепь, и ищите тогда! Только вот нет больше «пустынных волков» – проклятый рыцарь, с которым и было-то всего семеро воинов, оставил двадцать шесть лучших бойцов Селима среди этой красной песчаной равнины с редкими пятнами побуревшей от солнца травы. Последние четверо «волков», спасая своего предводителя, поскакали в сторону Кизанского холма, почти на верную гибель: на холме находятся христианские дежурные посты, да и до Птолемиады – нынешней столицы Королевства Иерусалимского, оттуда рукой подать. Преследователи кинулись за «волками», и можно было надеяться, что они не заметят, как один из уцелевших исчез среди деревьев хилой рощицы, где кипел бой. Рыцарь, однако, заметил и отлично понял, что уйти от него хочет сам Селим-паша, которого он обещал живым привезти христианскому королю…
– Лучше не подъезжай ближе! – предупредил Селим, накладывая стрелу на тетиву. – Ты же знаешь, я хорошо стреляю, и сейчас меня защищает труп коня, так что тебе в меня не попасть. А попробуешь объехать сзади, солнце встанет против тебя, да и я успею пустить стрелу, пока ты разворачиваешься. Тебе не взять меня, рыцарь Айдугар!
– Ты и перед смертью не можешь запомнить мое имя? – крикнул всадник и засмеялся. – Я вот помню, что тебя зовут Селим-паша, что твой дядя – эмир Бухары, но ты сам – разбойник и вор. А меня зовут Эдгар, я – рыцарь и сын рыцаря. И если мне очень не повезет, я сегодня привезу королю твою голову. Только вот копья при мне нет, а меча марать не стану – придется найти палку, чтоб на ней получше смотрелась твоя физиономия! Ну а если повезет, я прокачу тебя на своем коне, только не верхом, а как барана – вьюком поперек седла.
Он говорил на правильном арабском языке, и это почему-то особенно бесило Селима-пашу: мало кто из христиан так хорошо выучил его язык. Но напрасно крестоносец старается вывести его из себя и заставить прежде времени истратить стрелы. Слишком многое сейчас зависит именно от выдержки. Выдержка – это все, что теперь оставалось Селиму.
– Послушай, Айдугар! – он постарался, чтобы его голос звучал как можно спокойнее. – Тебе не взять меня живым, а возьмешь ли мою голову, мы еще посмотрим! Давай договоримся меж собой. Ты и я – оба храбрые воины, и нам нужно верить друг другу. Я поклянусь тебе священным Кораном, что уеду из этих мест навсегда и больше не причиню беспокойства королю Иерусалимскому. А ты дашь клятву на своем кресте, что не выстрелишь мне в спину. Но перед тем, как уйти, я укажу тебе место, где спрятаны золото, серебро и драгоценности – их там столько, что хватит и тебе, и твоим потомкам. Разве это не хорошие условия?
Он говорил, а сам неотрывно смотрел на небольшое облако, что ползло от горизонта и собиралось вот-вот поравняться с солнцем. Если оно закроет светило хотя бы на несколько мгновений, можно попытаться. Проклятый рыцарь так близко! Да и дыхание Селима уже стало ровнее – наверняка он сможет пустить стрелу прямо в глаз врагу.
– Ты предлагаешь мне в качестве выкупа те деньги и добро, что забрал у паломников, ехавших ко Гробу Господню? – Рыцарь говорил даже без гнева, с одним лишь презрением. – За год твоя шайка ограбила пятнадцать караванов, вы убили не менее трех сотен христиан. И это их деньгами ты хочешь заплатить за свою гнусную жизнь? Я все равно их возьму. Не от тебя, так от твоих трусливых шакалов узнаю, где вы спрятали сокровища. Не забывай: двоих «волков» мы взяли в плен еще вчера. Но эти деньги поступят в казну короля.
– Ты глупец, Айдугар! – теперь Селим-паша уже не мог скрыть злобы, от которой у него на мгновение даже перехватило дыхание. – Твой король и все ваше королевство не продержатся и десяти лет! Вы заключили мир с султаном, но султан скоро умрет, а его брат и все мамелюки давно хотят покончить с вашими погаными гнездами на нашей земле!
– На вашей? – Рыцарь усмехнулся, и в это время его конь, послушный незаметному движению руки, сделал несколько шагов, став еще ближе к распластанной на песке лошади и укрывшемуся за нею разбойнику. – Это когда же она стала вашей-то? Это – земля Господа Нашего Иисуса Христа, а владеют ею всякие нечестивцы! Здешний епископ немало рассказал мне об истории этих мест, и я отлично знаю, что еще триста с небольшим лет назад край этот был христианским. Потом пришел халиф Омар, но он не трогал Святого Гроба и не запрещал молиться возле него, а великий его потомок Гарун даже прислал ключи от Иерусалима императору Карлу2. Несколько раз христиане возвращали себе Святую землю, и вы здесь куда меньше свои, чем мы! Слышишь, Селим-паша?
Облако уже почти коснулось солнца, и взгляд сарацина жадно прирос к тени, неотвратимо наползавшей на его убитого коня. Когда она дотянется до седла, можно будет выстрелить…
