Актуальность темы книги обусловлена переходным состоянием постсоветского российского общества, неопределенностью ориентиров и приоритетов (в идеологии, теории) в отношении экономического и социального будущего в новой России. Сложившаяся переломная ситуация в определенной мере схожа с процессом вхождения России в европейское капиталистическое сообщество в конце XIX – начале XX в. Сегодня интеграция в глобальную капиталистическую систему, вступление России в ВТО, как и в условиях индустриального и монополистического капиталистического развития более столетия назад, поставила страну перед необходимостью модернизации. Важнейшим условием успешных преобразований, как показывает исторический опыт, является определение субъектов и источников модернизации. В данных условиях вопрос о крестьянстве как производителе материальных благ для всего общества вновь становится одним из ключевых.
В современном россиеведении крестьянский вопрос выступает основополагающей проблемой, в которой нашли отражение все основные конфликты российской истории. Взаимодействие крестьянства и власти (государства), как значимых субъектов модернизационного процесса в истории России, являлось комплексом экономических, социальных, политических, духовных проблем. Подобное взаимодействие в форме единства власти и народа, государства и общества должно выступать одной из основ модернизации. Дальнейшая судьба российского крестьянства связана с решением продовольственной, сырьевой и других глобальных проблем в современном мире. Однако, как свидетельствует российский опыт, отношения крестьянства и государства нередко проявлялись в виде отчуждения власти и народа, сводились к гражданскому неповиновению и сопротивлению, создавали реальную угрозу для государственной власти, проявлялись очередной российской смутой. Поэтому государственная политика в отношении крестьянства должна основываться на исторических уроках, учитывать просчеты и ошибки политики власти в условиях переломных преобразований исторического прошлого, опыт преодоления конфликтных ситуаций и протестных настроений.
Изучение послереволюционных преобразований в России в условиях становления Советского государства является актуальным для сегодняшней России: в условиях изменения системы власти проявляются протестные настроения, возникают протестные явления. Данные явления сегодня («народные гуляния», «марши миллионов», лагеря «оппозиции», «панк-молебны» и т.п.), позиционируемые в качестве социального протеста, иногда пытаются соотнести с выражением масштабного народного протеста в российской истории. Однако подобные акции, не выходящие за пределы Садового кольца, типологически не имеют ничего общего с историческим опытом народного протестного движения в России.
Анализ и учет опыта протестного движения российского крестьянства, составлявшего 4/5 всего населения России, против государственной политики, получившей название «военного коммунизма», в 1918—1921 гг. и ее последствий в 1921—1922 гг., поможет найти оптимальные варианты укрепления государственности. Крестьянский протест, создавший угрозу государству (продовольственную, сырьевую, политическую, военную) вынудил государственную власть к поиску новых путей выхода из глубокого общественного кризиса, в котором оказалась страна. Изучение данной темы позволяет познать природу российского крестьянства как большой социальной группы, выявить его интересы и настроения, отношения крестьянства с другими социальными группами и слоями российского общества, определить пути привлечения крестьян к решению государственных задач.
Крестьянское протестное движение в Советской России в послеоктябрьской истории – недостаточно изученная страница исторического феномена, именуемого советским обществом. В период советской истории тема крестьянского протеста в условиях послереволюционной России оказалась под запретом. Поощрялось изучение крестьянского неповиновения власти лишь в период феодализма и самодержавия, причем любые формы сопротивления рассматривались как формы классовой борьбы и двигатель исторического прогресса. Изучение событий прошлого сопровождалось созданием многочисленных мифов и легенд, искажениями исторической реальности и даже фальсификациями. В период создания различных мифологем формировалось обличительное восприятие крестьянских протестных явлений в общественном мнении: так появились антоновщина, махновщина, мироновщина, сапожковщина, серовщина, роговщина, лубковщина, соловьевщина и др. В подобном контексте причастные к крестьянскому сопротивлению становились бандитами, крестьянские восстания – кулацкими, эсеровскими и белогвардейскими. Однако сегодня вполне уместно употребление приведенных терминов в качестве знаковых феноменов, обозначающих реальные социальные явления прошлого.
В условиях постсоветской России проявилось обратное явление – увлечение поиском сенсаций и трагических картин «братоубийственных сенсаций», отягощенных политической и пропагандистской риторикой. Сегодня нередко авторы акцентируют свое внимание на отдельных фактах, которые будоражат сознание, вызывая эмоциональное восприятие истории крестьянского движения, но не создают полной и объективной картины. Пафосные сравнения крестьянской войны в Советской России по размаху и последствиям с крестьянскими войнами, имевшими место в отечественной истории (в период Смуты начала XVII в., С. Разина, Е. Пугачева) создают не более чем формальное сходство.
Объективное исследование крестьянского протестного движения в масштабе всей страны в 1918—1922 гг. связано не только и не столько с описательной стороной отдельных восстаний, выступлений, волнений – важнее выявить, какими причинами было вызвано крестьянское протестное движение не в отдельных регионах, а повсеместно во всей стране, исследовать природу социального, экономического и политического протеста. В данном случае не обойтись без раскрытия природы такого явления в ранней советской истории, как политика военного коммунизма, выяснения причинно-следственных отношений политики военного коммунизма и крестьянской войны в России. Несомненный интерес представляет типологическая характеристика крестьянского движения.
Актуализация объективного исследования изучаемой темы обусловлена сегодня также международным фактором. В постсоветской истории отмечается повышенное внимание к созданию национальной истории самостоятельных государств, образованных на территории республик бывшего СССР. Данный процесс нередко сопровождается стремлением к героизации и преувеличению значения многих страниц советского прошлого, смещению трактовок в угоду политическим и идеологическим соображениям новых элит, что искажает историческую реальность. Так, сегодня в государствах Средней Азии история басмаческого движения получила известную долю сомнительных интерпретаций. Попытка создания нового мифа о якобы едином повстанческом движении в Советской Украине направлена на пропаганду иллюзии общеукраинского «народно-повстанческого движения». Можно предположить, что еще предстоит трудный и долгий путь согласования взглядов, подходов, а также поиска компромиссов в изучении советской истории.
