Когда часы пробили полдень, Инга наконец очнулась от тяжелой дремоты. Она открыла слипшиеся глаза и осторожно пошевелилась. Вставать с кровати не было сил. «Буду лежать вот так и смотреть в потолок...» — решила она. Но тут же вспомнила, что и это ей не удастся. В последнее время по утрам потолок приобрел странное свойство: стоило Инге, проснувшись, взглянуть на него, как он начинал медленно опускаться, угрожая раздавить ее, и поднимался назад только тогда, когда она в ужасе сваливалась на пол и обхватывала голову руками. «Надо закрыть глаза и попытаться снова забыться...» — мелькнула единственно возможная в этой ситуации мысль. Инга опустила веки и сразу увидела перед собой лохматого и рогатого черта. Черт скалился кривым ртом и тянул к ней длинные руки со скрюченными когтистыми пальцами. «Просто беда какая-то...» — вздохнула девушка и снова открыла глаза.
Потолок тут же пополз вниз.
— А-а! — вскрикнула Инга и рухнула с кровати на ковер.
Пролежав так несколько минут, она почувствовала, что ей смертельно хочется пить. Приподнявшись на локтях, девушка бросила полный надежды взгляд в сторону журнального столика, где обычно стоял графин с минеральной водой, и тут только обнаружила, что в комнате царит полный разгром. Перевернутый столик задрал вверх коротенькие кривые ножки, как упавший на спину жук, пустой графин валялся рядом в пропитавшей ковер лужице, повсюду были разбросаны книги из сваленного на пол шкафа, а сверху все это дело накрывала сорванная с окна занавеска.
— Нормально... — пробурчала Инга.
Она сглотнула пересохшим горлом и медленно поднялась на ноги. Стоять было трудно. Инга шагнула к стене и, опираясь на нее, дошла до винтовой лестницы, ведущей на первый этаж. Держась за перила, спустилась в кухню и бухнулась на стоящий у обеденного стола стул. Взяла открытый пакет яблочного сока и выпила все, что было внутри. Потом поставила пакет обратно, вытерла обветренные губы и икнула.
Муж, не оборачиваясь, мыл посуду. Инга посмотрела на него, собралась было что-то сказать, но передумала и мрачно уставилась в окно. Двор их коттеджа был сплошь усажен розами, гвоздиками и жасмином, сейчас они распустились пышным июльским цветом, и было даже странно — как можно взирать на все это великолепие с таким тоскливым равнодушием...
— Ты помнишь, во сколько пришла вчера? — все так же не оборачиваясь, спросил муж.
Инга не ответила. Она оторвалась от окна, взяла лежащую на столе пачку «Данхилла» и вытащила сигарету.
— В четыре утра! — сказал муж.
Инга щелкнула зажигалкой и закурила.
— И сразу начала буянить! — продолжал муж. — Бить все, переворачивать...
Инга сделала глубокую затяжку и вдруг, поперхнувшись, закашлялась. Муж наконец обернулся. Его глаза были полны страданием.
— Ну зачем все это? — спросил он. — Разве тебе чего-то не хватает? Ну скажи, что тебе нужно? Ну что?
Инга резко перестала кашлять и пристально посмотрела на него:
— Доза, Игорь. Мне нужна доза. У меня начинается ломка.
Игорь снял клеенчатый фартук, повесил на крючок и очень твердо сказал:
— И думать об этом забудь!
Роман Аркадьевич встал из-за письменного стола, заложив руки за спину, прошелся по кабинету и возвратился к стоящей под настольной лампой фотографии дочери.
— Эхе-хе... — вздохнул он и поджал губы.
В последнее время он очень беспокоился за Ингу. Наркотический омут затягивал ее все глубже, и ни одна из протянутых ей с твердой почвы рук уже не дотягивалась до утопающей дочери.
— Может, снова свозить ее в Америку? — пробормотал он. — В клинику Вейцмана?
Впрочем, там она лечилась уже дважды. Но, увы, безрезультатно. Вернее, не то чтобы совсем безрезультатно — первые недели все шло нормально, но потом с неумолимой неотвратимостью Инга снова принималась за старое. С некоторых пор Роман Аркадьевич даже перестал давать ей деньги. Тем не менее она все равно где-то находила их и тратила на свой проклятый героин, которого ей с каждым разом нужно было все больше и больше...
«Это Игорь! — с ненавистью подумал Роман Аркадьевич о зяте. — Это он сделал ее такой!»
Однако данное утверждение никак нельзя было назвать справедливым. Впервые Инга попробовала наркотики в каком-то ночном клубе еще до знакомства с Игорем и продолжала употреблять их втайне от родителей года два. К моменту замужества ее болезнь вступила в такую стадию, что скрывать ее было уже невозможно, и, когда вскоре после свадьбы Игорь нашел в ванной пустой шприц, Инга просто сказала:
— Я без этого не могу.
И обреченно улыбнулась.
После этого пошли бесконечные стационарные лечения, консультации у лучших специалистов, оплаченные отцом выезды в иностранные клиники, но ничего не помогало.
— Есть некоторый процент людей, которые поддаются лечению от наркозависимости гораздо тяжелее, чем остальные. Можно сказать — почти совсем не поддаются... — сказал отцу усталый профессор Вейцман. — Ваша дочь — в их числе... Скорее всего, ей не поможет уже ничто...
Это заключение что-то сломало в Романе Аркадьевиче. Боль, поселившаяся в нем, когда он впервые узнал о пагубном пристрастии дочери, усилилась настолько, что мозг в целях защиты организма стал искать какие-то формы трансформации ее во что-то иное и нашел только одну такую форму — ненависть. Постоянную, страшную и совершенно несправедливую ненависть к мужу Инги — Игорю.
Роман Аркадьевич взял фотографию дочери, провел по ней рукой и поставил на место. Потом решительно снял трубку находящегося рядом телефона и принялся набирать номер.
— Дай мне денег! — закричала Инга. — Дай мне денег!
Игорь умоляюще дернулся к ней:
— Тебе надо лечиться! Прошу тебя, согласись пройти еще один курс!
Жена словно не слышала его:
— Если ты не дашь мне двести долларов, я продам драгоценности!
Это была пустая угроза. Все свои драгоценности Инга уже продала. Как продала несколько картин, старинное столовое серебро и набор коллекционного фарфора.
— Инга, ну я прошу тебя... — Игорь схватил табуретку и уселся рядом с женой. Он взял ее ладонь в свои руки и стал гладить, как бы успокаивая, хотя на самом деле его вкрадчивые движения раздражали ее еще больше.
— Нет! — взвизгнула она и выдернула руку. — Нет!
Она попыталась встать, но Игорь перехватил ее за локоть и удержал на стуле.
— Отпусти! — стала вырываться Инга.
— Ну успокойся... ну пожалуйста...
В этот момент висящий на стене телефон затренькал музыкальным звонком. Мелодия его была довольно веселой, даже легкомысленной, что совершенно не соответствовало ситуации.
Игорь протянул руку и снял трубку:
— Алло!
Воспользовавшись моментом, Инга сделала резкое движение и освободилась от удерживавшей ее локоть руки мужа. Затем она встала и, отшвырнув стул в сторону, направилась к выходу из кухни. Однако далеко она не ушла.
