Говорят, что от взгляда можно умереть. Но бывает так, что от взгляда можно заново родится. Наверно, именно так случилось с Алешей, учеником 7 класса, когда он, проходя мимо скучившейся группы весело щебетавших обо всем школьников из параллельного класса, встретился глазами с Машей…
Он видел её множество раз, даже смутно помнил её в детском саду, да и по дороге в школу частенько проходил через её пятиэтажку. Темно-русые волосы, голубые глаза, выразительные черты лица – для Алеши она была всегда обычной девчонкой, каких много. Они путаются под ногами в раздевалке или толпятся кучками, хихикают, шепчут что-то друг другу на ушко, и обязательно забирают последнюю булочку в школьной столовой, которую уже мысленно съедал Алеша. Их задирают мальчишки, а они, как казалось Алеше, бессмысленно догоняют их, пытаясь отомстить.
Но тот взгляд разбудил внутри Алеши нечто неизвестное, дремлющее в глубинах сознания, пугающее и так сладко манящее. То, что произошло в тот миг, можно описать стандартным набором эпитетов писателя-романиста. "Пронзенный стрелою", "пораженный молнией", "ослепленный сиянием глаз" – все это было про Алешу.
Он сразу замедлил свой ход. Отчего напиравшая сзади толпа неуклюже уронила его, достаточно щуплого отрока, на пол. Распластавшись, словно медуза на жарком песке, раскидав лежащие в портфеле бумажки, Алеша выглядел в тот момент жалким и беспомощным. Сзади кто-то добавил "Че встал, Капуста!" (да, фамилия Алеши была Капустин. А в школе не мудрствуя лукаво ему дали кличку "Капуста").
Положение было глупым и жестоким. За миг взлетев до райских наслаждений, за тот же миг он опустился на грешную землю со всеми её недостатками. Группа школьников где стояла Маша звонко засмеялась, увидев такую картину, а Алеша, покраснев до цвета спелого томата, поплелся в класс.
Так он узнал первые муки любви. До этого ему жилось комфортно и удобно, разве что ежедневный поход в школу и уроки доставляли негативные эмоции. Недавно ему отец привез новенькую приставку "Денди". Мир вообще казался идиллией. Теперь же его не интересовало ничего кроме Маши. Он даже испытывал какую-то досаду, что она так бесцеремонно ворвалась в его мир.
Каждый день Алеша украдкой наблюдал за ней. Издалека взглядом провожал домой. Проходя мимо краснел и становился неуклюжим. Подойти поговорить или начать по-мальчишечьи задирать её, как это делали более уверенные в себе одноклассники, у него не хватало духа. Алеша внутренне кипел, когда видел как кто-то пристает к Маше.
Девочка она была активная и решительная, спуску нападавшим не давала. Нередко задиры ретировались с царапинами на лице, да еще в вдогонку получали колкие оскорбления от Маши. Она была популярна в школе. С ней заигрывали старшеклассники, постоянно крутились "топовые" девчонки, она всегда была в центре внимания, заводилой в разных мероприятиях, душой класса и опорой преподавателей.
Алеша же был её полной противоположностью. Неуверенный, замкнутый, слабенький и телом и духом, он был главным объектом для насмешек в классе и во дворе. Это непонятное новое чувство еще больше усугубляло проблемы. Если раньше он привычно терпел эти насмешки, как часть суровой доли школьника, и порой вообще не замечал их, то теперь если они происходили на глазах Маши, он буквально сгорал от стыда и готов был провалится сквозь землю.
Терзания и муки любви усиливались в душе Алеши. Он засыпал с фантазиями о ней, просыпался радуясь, что увидит её снова. Ближе к лету начинала разрастаться тревога в душе, от того, что же будет летом?
А летом он бесцельно кружил возле её пятиэтажки. Друг Ванька, такой же "батан" как и он, искренне недоумевал: "Это же просто девчонка! В мире столько всего интересного. Пошли на приставке поиграем. Или полазим на стройке. А в нашем дворе сейчас пацаны в банки играют. Можно на речку пойти, искупаться. Вечером возле моста наши старшаки идут на стрелку с "Центровыми", можно издалека на махач поглядеть"
Но радости мальчишеской жизни для Алеши испарились. Печаль зеленой пеленой окутала его сердце, ибо Маша уехала из города на все лето. Родители забеспокоились было, не стал ли сын наркоманом, но, как-то обнаружив дневник Алеши, а в нем рисунки Маши, седланную как то издалека отцовским фотоаппаратом её фотографию, поняли что Алеша влюбился.
Страдания превращались в самобичевание. Алеша, не решившись спрашивать у родителей и взрослых стал искать ответы в книгах. Зачитывался любовной романтикой, героическими произведениями, философскими трактатами. О записался в сразу несколько библиотек, и проглатывал книгу за книгой.
В восьмом и девятом классе страдания только лишь усугублялись. Любовь к Маше стала внутренним идолом, перешла в какую-то высшую ипостась, подчинив себе всего Алешу. Он стал встречать её вечером гуляющую парнем. Весело смеющиеся, периодически целующаяся парочка вызывала бурю чувств. Это было жестокое испытание. Несколько раз ему приходили мысли о суициде, но он отгонял их, ибо тогда он бы не смог увидеть обожаемую Машу.
Алеша искал ответ на вопрос "Почему?" это было так больно ранящее, но в тоже время такое сладкое чувство, которое завладело им. И "Как?" теперь вернуться в обычное состояние.
В десятый класс он пошёл в надежде, что их классы объединят и он будет видеть Машу каждый день. Так и получилось. Теперь он спешил поскорее увидеть её, сесть рядом как можно поближе. Основные задиры и гопники всех четырех девятых классов ушли в ПТУ и техникумы, так что Алешке давался шанс предстать перед возлюбленной в новом образе.
Но почти сразу после начала обучения он оттолкнул от себя девушку своим странным поведением. Вся эта трепетная гамма чувств, которые испытывал Алеша, со стороны виделась весьма безобразно. Садясь за парту сзади Маши он вдыхал аромат её духов и кожи, старался всегда держаться рядом, что выглядело болезненной прилипчивостью.
Пытаясь заговорить на общие темы, например учебы, он постоянно напрягался и вместо ответа, получался несуразный лепет. А шутки невпопад во время общих бесед одноклассников с учителями или между собой вбили последний гвоздь в уверенность в себе Алеши. Он замкнулся, скатился по учебе, редко стал выходить из дома. Черная мрачная, неподъемная депрессия тяжелым камнем сдавила его душу. Он стал абсолютно нелюдимым и в школе и дома, друг Ванька и тот перестал с ним общаться.
